Весь Шерлок Холмс

– Сомневаюсь, Уотсон. Лексикон Брадшо выразителен и изыскан, но ограничен. Подбор слов едва ли годится для передачи обыденных сообщений. Брадшо мы исключим. Биографический словарь, боюсь, неприемлем по той же причине. В таком случае что остается?

– Альманах!

– Превосходно, Уотсон! Если вы не попали в цель, значит, я совершил ошибку. Альманах! Давайте рассмотрим Уитейкера[181]. Он широко распространен. В нем есть нужный номер страницы. Текст напечатан в два столбца. Хотя вначале лексикон там скудный, под конец, если мне не изменяет память, он становится весьма обширным. – Холмс взял том со своего письменного стола. – Страница пятьсот тридцать четвертая, второй столбец, обширный текст, речь в нем идет о торговле и ресурсах Британской Индии. Записывайте слова, Уотсон! Тринадцатое слово «Махратта». Что-то не слишком обнадеживающее начало. Сто двадцать седьмое – «правительство»; по крайней мере имеет смысл, хотя никак не связано с нами и профессором Мориарти. Посмотрим дальше. Что делает махраттское правительство? Увы! Следующие слова «свиная щетина». Мы погибли, мой дорогой Уотсон. Это конец!

Холмс говорил шутливым тоном, но подергивание его густых бровей выдавало разочарование и раздражение. Я, беспомощный и подавленный, сидел, глядя в камин. Долгое молчание было нарушено внезапным восклицанием Холмса, он бросился к шкафу и достал оттуда еще один том в желтом переплете.

– Мы расплачиваемся, Уотсон, за то, что чересчур современны! Идем в ногу со временем и несем обычное наказание. Поскольку сегодня седьмое января, мы, естественно, взяли новый альманах. А Порлок наверняка пользовался старым. Несомненно, он уведомил бы нас об этом, если бы написал объяснительное письмо. Посмотрим, что уготовано нам на пятьсот тридцать четвертой странице. Тринадцатое слово «существует», оно сулит гораздо больше надежд. – Глаза Холмса блестели от волнения, тонкие нервные пальцы подрагивали, когда он отсчитывал слова. – «Опасность». Ха! Ха! Отлично! Записывайте, Уотсон. «Существует опасность – может – произойти – очень – скоро – некий». Дальше следует фамилия Дуглас. «Богатый – сельский – сейчас – в – Бирлстоун – доверие – необходимо». Ну вот, Уотсон! Что скажете о чистом разуме и его плодах? Будь у зеленщика лавровый венок, я бы отправил за ним Билли.

Я изумленно смотрел на непонятное сообщение, которое записал под диктовку Холмса, держа на колене лист бумаги.

– Какой странный, корявый способ выражать мысли!

– Напротив, Порлок великолепно справился со своей задачей, – возразил Холмс. – Когда ищете слова для выражения своих мыслей в одном столбце текста, вряд ли найдете все нужные. Приходится полагаться на сообразительность адресата. Суть вполне ясна. Замышляется какое-то преступление против некоего Дугласа, живущего в Бирлстоуне богатого сквайра. Порлок уверен: понятие «доверие» – это самое близкое, что он нашел к «доверенному лицу», – необходимо. Вот результат – мы провели первоклассный анализ!

Холмс, как истинный художник, бескорыстно радовался своим удачам и мрачно хмурился, когда не достигал в работе того высокого уровня, к которому стремился. Он все еще удовлетворенно посмеивался, когда Билли открыл дверь и впустил в комнату Макдональда, инспектора из Скотленд-Ярда.

Давно минули те дни конца восьмидесятых годов, когда Алек Макдональд не пользовался, как теперь, всеобщей известностью. Он был молодым, но заслуживающим доверия полицейским, отличившимся в расследовании нескольких порученных ему дел. Рослый, худощавый, Макдональд производил впечатление очень сильного физически человека; глубоко посаженные блестящие глаза, проницательно смотревшие из-под кустистых бровей, свидетельствовали об остром уме. Этот немногословный педантичный человек с угрюмым характером имел сильный абердинский акцент.

Холмс дважды помогал ему добиваться успеха. Единственная же награда моего друга была в том, что он испытывал радость, решив сложную проблему. Шотландец питал к своему коллеге-любителю глубокую привязанность и почтение. Выражал он их с той же откровенностью, с какой консультировался у Холмса при каждом затруднении. Посредственность не знает ничего выше себя, но талант мгновенно признает гения, а Макдональд обладал талантом полицейского в достаточной мере, чтобы понимать: не унизительно просить помощи у человека, превосходящего всех в Европе как одаренностью, так и опытом. Холмс не имел склонности к дружбе, но доброжелательно относился к рослому шотландцу и, увидев его, улыбнулся.

– Ранняя вы пташка, мистер Мак, – сказал он. – Кто рано встает, того удача ждет. Боюсь, кому-то это предвещает беду.

– Мистер Холмс, если бы вы сказали «надеюсь», а не «боюсь», это было бы ближе к истине, – с понимающей улыбкой ответил инспектор. – Ну что ж, пожалуй, капля виски в промозглый утренний холод не повредит. Нет, спасибо, я не курю. Мне нужно спешить: утренние часы в расследовании дела драгоценны, вы знаете это лучше, чем кто бы то ни было. Только… только…