Вес твоих аргументов

Хотя в голове вмиг появилась мысль, что всё-таки этот стервец хорош. Жалко только, что у таких обычно есть карманный гаремчик. И Ксюшенька с её мощной попой туда просто не втиснется. К тому же… я не хочу быть среди многих, я одна-единственная.

В уголках губ Лебедева вдруг появилась улыбка. Серые глаза посмеивались. И смотрели так… внимательно, пристально. Словно вдруг он узнал нечто интересное про Загорулина, начальника «Адаманта», и теперь желает получить этому подтверждение.

— К сожалению, дела не позволили решить всё неделю назад. Поэтому, надеюсь, сегодня мы этот вопрос закроем.

А я-то как надеюсь!

Шеф скис как молоко. И всем видом показывал, что уже не горит желанием что-либо обсуждать. Но Лебедев явно вошёл в раж. Внешне, конечно, безупречен, но я вижу блеск в серых глазах. Азарт, предвкушение. Такое всегда бывает, когда видишь конкурента и понимаешь, что способен разбомбить его в пух и прах.

— Ничего, мы умеем ждать, — уныло заверил Загорулин, наблюдая, как я достаю документы из папки.

Листы контракта легли на стол перед Лебедевым. Тот вскользь глянул на них. В глазах промелькнули серебристые искорки.

— Значит, приступим, — сказал он низким, пробирающим до костей голосом.

— Да, конечно, — улыбнулась я, незаметно для Лебедева подтолкнув шефа локотком в бок.

Тот явно воспринял это как совсем не юридический намёк и положил мне руку на коленку. Я вспыхнула, щеки аж загорелись, но сдержала себя. Если бы я выпрыгнула раненой лошадью, Лебедев бы точно не оценил.

Обсуждение пошло бодрое, а стрелки часов неумолимо отсчитывали минуты. Красавица Инна вызывалась в кабинет, чтобы получить указание принести кофе. Кофе оказался горячим и крепким. Но спор с Лебедевым — ещё горячее. Приходилось следить за каждым словом, чтобы не ляпнуть лишнего и по неосторожности не загнать себя в угол. С каждым поворотом напряжение росло. Что проигрыш уже есть, я не сомневаюсь, но то, что Лебедев меня не тыкал в него носом, давало мнимое чувство безопасности.

В какой-то момент, указывая на строчки пункта, он придвинулся ближе. Ко мне — не к Загорулину. Последний, кажется, вообще боялся дышать, радуясь, что все внимание директора «Фемиды» предназначено исключительно мне.

И знаете… Несмотря на весьма печальную для «Адаманта» ситуацию, я четко осознавала: мне нравится это словесное фехтование с Лебедевым. От его дорогого парфюма и запаха кожи вдруг бросило в жар. Серебристо-серые глаза пронизывали насквозь, будто видя все тайные мысли.

«Тебе не обыграть меня, девочка. Вообще. Никак. Но мне нравится, как ты играешь. Поэтому я посмотрю ещё. Пр-р-р-родолжай».

Это всё так явно, что не требуется даже произносить вслух.

Я жалею только об одном. Мой предшественник — идиот. И если бы дело не было так запущено, что оставалось только сверху кинуть ком земли и положить траурный венок, я бы не сдалась.

Время шло, стрелки неумолимо подбирались к семи. Нет, уже дальше больше. Секретаря давно отпустили. Когда Лебедев закрывал дверь, то мы услышали:

— Больше сегодня никого не жду.

Загорулин бы с радостью сбежал за секретаршей, но дело бы это не спасло. Мне, положа руку на сердце, уже охота есть, пить и спать. При этом пока я не могу определиться, что же из этого всего приоритетнее.

Едва Лебедев вернулся, как у моего шефа зазвонил телефон. Ей-богу, столько радости я не видела даже на лице счастливчика, выигравшего миллион в лотерею.

— Прошу меня извинить, я выбегу, — едва ли не проворковал он и пулей вынесся из кабинета.

Лебедев пронаблюдал эту картину, остановившись как раз возле малахитовой Фемиды. Пользуясь паузой, я поднялась и направилась к статуэтке.

— Только не говорите, что хотите меня соблазнить, чтобы скорее завершить нашу беседу, — иронично прокомментировал Лебедев, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Знаете, это идея, но я сегодня не взяла с собой соблазнитель, — честно призналась ему. — Это же местный малахит?

Перевод темы вышел резким, но мне не терпелось узнать про Фемиду. В конце концов, мозги просили пощады, поэтому надо немного переключиться.

Из коридора тем временем доносился голос Загорулина. С кем бы они ни говорил, это явно не по работе. Столько сладких интонаций в голосе, что впору садиться на диету, иначе округлишься и будешь конкурировать с планетой Земля.

— Да, конечно. Добытый из бассейна Вишеры, — улыбнулся он. — Интересуетесь произведениями искусства или камнями?

— И тем, и тем, — честно ответила я, поворачиваясь спиной к приемной, где соловьём заливался Загорулин. И неожиданно призналась: — Но всё же камни — моя слабость.

Я сделала ещё один шаг, нога неожиданно поехала вперед. Я вскрикнула, взмахнула руками, чувствуя, что падаю. Лебедев изменился в лице, но не растерялся, подхватил меня и крепко прижал к себе, не давая позорно завалиться.

Сердце забилось быстро, от запаха его парфюма и кожи голова пошла кругом.

— Это что тут… — ошалело начал было Загорулин.

Мысли проносились в голове с бешеной скоростью. И надо же было не отпрянуть, не пробормотать извинения, не смущённо захихикать, а обнять Лебедева за шею и шепнуть:

— Подыграйте.