Вес твоих аргументов

А, нет, показалось. Не прекрасное. Обсуждать с Глебом поведение Загорулина мне не хочется. И так уже вляпалась по самое не могу.

Впрочем, это уже становится какой-то своеобразной традицией. Всё хорошо, прекрасно, Лебедев — замечательный собеседник, и тут — бац! — неожиданность. Аппетит, конечно, не ушёл никуда, но существенно ослабел. Как известно, когда попадаешь в неприятную ситуацию — начинаешь нервничать. И либо потом ешь как не в себя, либо наоборот — кусок в горло не лезет. Я отношусь ко второй категории. Временами. Потому что если посмотреть на мою фигуру, то сразу становится понятно, что в приеме пищи я себе не отказываю. Сейчас, слава богу, всего лишь дискомфорт и попытки сообразить, как красиво ответить на поставленный вопрос; но приятного всё равно мало.

Правду говорить ни к чему. Давить на жалость я не собираюсь. С личными накладками надо разбираться самой. А если захочется поговорить, можно позвонить тете Саре или Диане. Тут даже если обзовут дурочкой, то ласково и с пониманием. Откровенничать с Глебом не очень разумно.

А вот конкурент… Сейчас ничего, а там может и надумать что-то.

— Глеб, — невозмутимо начала я, решив, что хватит уже баловаться с отчеством, всё равно это глупо. Потом подцепила вилкой кусочек ветчины. — Неужто вы считаете, что по вопросу «Кираны» невозможно договориться?

— Не вы, а ты, — поправил он и тут же добавил: — При должном подходе вполне возможно. Но я не об этом.

Я посмотрела на него, чуть приподняла бровь. Мол, а о чём же?

— «Кирана» не годится в подмётки даже предыдущему делу, — ровно заметил Лебедев, откидываясь назад, на спинку кресла.

Белая фарфоровая чашка в руках, проницательный взгляд; случайный лучик солнца лениво скользнул по собеседнику, добавляя смуглой коже золотистого сияния.

Сама элегантность. Но не нужно забывать, что перед тобой сидит настоящий хищник. Который спокойно может играть с добычей, лениво следя, как ты пытаешься что-то сделать. И как-то выкрутиться.

— Поэтому мы можем найти компромисс, — сказала я, прикидывая, стоит ли углубляться в обсуждение дела или оставить его до понедельника.

«Оставить», — вдруг ледяной волной окатило осознание.

Малодушно, но ёлки… Хочется продлить эти странные, непонятные отношения. Ни на что не надеясь, и уж тем более не пытаясь подтасовывать факты. Просто работать с мастером своего дела, у которого можно поучиться — многого стоит. А выволочка от Загорулина… Ой, всё. Может, он просто был не в духе, кризис далеко не среднего возраста… Что ж сразу ставить клеймо на человека?

Хотя момент, что он «не в духе» лишил премии, я упускать не собираюсь. Наверное, стоит проверить ещё раз. Если шефу нужна безоговорочная победа в любом деле, это глупо. Такого просто не может быть. А если всё же действительно…

Лебедев не торопил с ответом. Но в то же время молчание затягивается. Глеб намеренно взял паузу и держит её, предоставляя мне самой выходить из положения. Ведь и ежу понятно, что речь идёт не только про «Кирану». А заговорить про наши фиктивные отношения почему-то язык не поворачивается.

Да и кусок в горло все равно не лезет. А, ладно, была не была. Вчера вроде прокатило.

Я посмотрела прямо в глаза Лебедеву и тихо спросила:

— Глеб, что ты хочешь услышать?

Формулировка сама по себе предполагает множество ответов. Выражение глаз Лебедева изменилось. Оценил, да. Только вот легче не стало.

Вот фарфоровая чашка вернулась на стол. Я невольно засмотрелась на длинные пальцы и красивой формы ладонь. И тут же выругала себя последними словами. Нашла время рассматривать.

— Правду, Ксюша.

Да с какой радости?

Умом я понимала, что ничего особо плохого Лебедев не хочет, и вообще здорово помог… провести вечер, был весьма внимателен и заботлив, не только думал о себе, но и давал мне возможность красиво выйти из ситуации с Ольгой. Но… раскрывать душу-то зачем? Что ты в ней хочешь узреть, Глеб Александрович? Правду? Вряд ли она тебе понравится в том виде, в котором есть.

— Правда в том, что скоро начнутся лекции, — осторожно ответила я, чувствуя, как ступаю по острой грани между уже приглушённой злостью и опасением неосторожно нагрубить собеседнику.

Лебедев улыбнулся. Холодно так, без капли радости. Улыбка — всего лишь штрих к идеальному образу. Да уж, не любит, когда не отвечают на вопросы. Но и вопросы — извините, пожалуйста!

— Правда в том, Ксюша, что у тебя действительно какие-то проблемы. Бледность, круги под глазами, резкий перепад настроения, стоит только спросить о работе. Конечно… — он развёл руками, — можно это всё обосновать природными данными, женским организмом и, допустим…

— Полнолунием, — брякнула я, чем вызвала удивленный взгляд. — В полнолуние я всегда так выгляжу.

— Я это учту, — серьёзно кивнул Лебедев, — но вчера с неба светил молодой месяц.

Какой ты у меня внимательный да умный, оказывается! То есть пока я тут твоей Ольге зубы заговариваю, ты на небо пялишься!

— Да ты звездочет, Глеб, — елейным голосом огрызнулась я, чувствуя, что пора сваливать не только с глупой линии разговора, но и из номера тоже.