Веселая дюжина

Появился и Ленька Александров. С ехидной улыбочкой понаблюдал, как мы боремся с картошкой, а потом исчез.

Через несколько минут пришел снова в окружении ватаги ребят из своего отряда. Кивнув на нас, Ленька громко изрек:

— Перевоспитание тунеядцев идет полным ходом.

Леньке я уже не мог не ответить — ведь он был моим одноклассником. Озабоченно оглядев "скамью подсудимых", на которой мы еле поместились, я произнес:

— Ребята, давайте потеснимся, тунеядец жаждет перевоспитаться.

Ленька замялся, не зная, что ответить, и повернулся к своим товарищам за подмогой. Но те потихоньку хихикали.

— Вот просидите так всю смену, еще поплачете, — вновь пошел в атаку Ленька.

— Ну и просидим, а тебе завидно?

— Чему завидовать? Вы тут чистите нам картошку, а мы ее рубаем и пальчики облизываем.

Ребята из Ленькиного отряда восторженно захохотали.

— Как бы вам не подавиться, — не остался я в долгу.

Началась настоящая перепалка, в которую втянулись все. Про то, чтобы чистить картошку, мы, разумеется, забыли.

Неожиданно появилась Галка Новожилова.

— Как тебе не стыдно, Леня, — возмутилась она. — Зачем ты издеваешься над ребятами? Это не по-пионерски и, вообще, некрасиво.

— Красиво — некрасиво, — буркнул Ленька, удивленный, что Галка неожиданно взяла мою сторону. — А они большего и не заслуживают — хулиганы. Я б заставил их всю смену чистить картошку. Попрыгали бы.

Ленька повернулся и зашагал прочь. За ним потянулись остальные.

— Спасибо, сеньора, — я поклонился Галке, — мы никогда не забудем, как в трудную минуту ваша забота и участье тронули нас до слёз.

— Все дурачишься? — спросила Галка.

— А что мне, плакать?

— Не плакать, а придумать что-то надо. Ты же умел раньше.

Галка хитро глянула на меня.

— Ну, до свидания!

Мы долго смотрели вслед Галке, которая медленно брела между сосен к домику своего отряда.

— Давно знаком? — выдавил из себя Толька. — Как зовут?

Я промычал что-то неопределенное и принялся за картошку.

Тольке захотелось поговорить:

— Очень ненадежные люди эти девчонки. Как ты считаешь, Коробухин?

— Я считаю, — начал я, — что нам надо придумать, как избавиться от картошки, а не болтать всякую ерунду.

— А как ты от нее избавишься? — уныло протянул Васька Блохин.

— Как? — хором спросили ребята.

Вторая серия моих снов

Я выбегаю на шоссе и подымаю вверх руку. Мои друзья тормозят и слазят с велосипедов.

— Ну и влип ты в историю, — сокрушается Семка.

— Ничего, скоро все будет хорошо, — утешает Генка.

— Да плюнь ты на все и удирай из лагеря к нам. — Гороху, как всегда, неведомы никакие колебания.

— Я еще хочу немного подраться, — подмигиваю я ребятам. — Сдаваться рано.

— Молодец, Валера, — улыбается Семка, — я всегда говорил, что ты железный парень.

— Вот это по-нашему, — одобряет и Горох.

Генка мнется, прежде чем сказать:

— А может, лучше всего тихо отдыхать, ни во что не вмешиваясь? Каникулы скоро окончатся, а ты все мечешься как угорелый.

— Ну, ладно, ребята, — говорю я. — Катите дальше. А я пошел, у меня еще дело есть сегодня.

— Ночью? — удивляется Семка.

— Ага.

— Тебе дня мало? — ехидничает Горох.

— Чуть-чуть не хватает, — улыбаюсь я.

Ребята садятся на велосипеды и отправляются в путь. Я долго машу им рукой, а потом поворачиваю к лагерю.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, В КОТОРОЙ НОЧЬЮ У ТРЕХ СОСЕН ПРИ СВЕТЕ ЛУНЫ ПРОИСХОДИТ СВИДАНИЕ

Ночь была темная, какой ей и полагалось быть. Здорово, если бы ночью было светло, как днем. Тогда стоял бы сплошной день, как на севере. И вожатые не заставляли бы нас так рано ложиться спать.

У меня отличное зрение. А ночью даже и я ничего не вижу. И когда я собственным лбом убедился, что по дороге к забору растет слишком много сосен, то подумал, хорошо бы на небо луну. Не для украшения, а для освещения.

И луна появилась, как по моему хотению и велению. Вокруг стало светлее. И за это я был благодарен луне. Потому что шел на свидание с Галкой. А разве свидание может быть без луны?