Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

Впрочем, и при благополучном соединении молодоженов участники свадьбы принимали деятельное соучастие в событиях первой брачной ночи. Так, в Белоруссии в это время «сваты пьют, пляшут на лавках и на столах, бьют плошки, горшки и ложки, помогая своим разгульным поведением успеху дела». В ходе пинежской свадьбы жену «тысяцкого» (сваху) сажали на ступу, являвшуюся традиционным символом женского лона, давали ей в руку иголку с ниткой и рукавицу (символ соития) и начинали крутить ее на ступе, что также символизировало соитие.[131] Не ограничиваясь такими ритуальными символами, гости, крутившие сваху, распевали:

Редко плетет, да редко мужик жену ебет.

Почаще плети, да почаще мужик жену еби...[132]

После этих слов, представлявших собой наставление в супружеской жизни, следовал текст, в котором описывалось, как жена тысяцкого «рукавицы шьет из семи пиздищ», т.е. формирует женские гениталии молодой. В песне шло последовательное перечисление семи «пизд», соотносимых с различными элементами раскройки рукавиц. В последней же фразе использовался особый символ, в котором образ, заимствованный из швейного ремесла, «нагружался» сексуальным значением:

А седьмая-то пизда да на иголочке!

Число 7 — не предельное, так в белорусской песне описывается найденная сватом сумочка, в которой находятся тридцать «пизд»,[133] а в одном из т.н. «указов», которые читались перед тем, как жених «выкупал» свое место за свадебным столом рядом с невестой, число доходит до тридцати трех.[134] В песне «Стал почитать, стал сказывать» число меньшее — двенадцать, однако исключительно красноречиво общее описание:

А у нашей невестки двенадцать пизд:

Назади пизда, спереди пизда,

На коленях пизда, под коленом пизда,

Пизда в пизде, в прикалитках две.[135]

Особо выразительны описания бездонной вагины, в которые проваливаются люди, звери, а то и целая армия. В песне о свахе пели:

Манда у тебя как озеро.

В том озере бояре купались,

Края оборвались.

Целая армия шла,

Манде края не нашла,

Черный ворон летел,

Манду крыльями задел,

Мужик боронил,

В манду лошадь уронил

Со всей бороной

И кобылой вороной.[136]

В других свадебных песнях подобные описания фигурируют в споре двух женщин:

Сквозь маткиной пизды да и барочки прошли,

Сквозь дочкины пизды паруса прошли,

Корабли прошли и с парусами.

Мужик пашенку пахал и туды в пизду попал,

И с сохой, и с бороной, и с кобылой вороной.[137]

На этом фоне содержание новгородской грамоты, столь взволновавшей российских журналистов, кажется довольно скромным. Она принадлежит к известной категории русских эротических текстов, в которых мужские и женские половые органы выступают в качестве самостоятельных персонажей: «Вообще и vagina, и penis чрезвычайно активны, они постоянно хохочут, поют, кричат, за кем-то гоняются, вступают в потасовки и ни на минуту не пребывают в покое».[138] Особо популярны описания сражения «хуя» и «пизды», которое обычно происходит на мосту. Иногда в подобных песнях упоминаются и другие части тела:

Черны волосы шли пехотою,

Сама пизда воеводою,

Востер сикей да губернатором,

Жопа курва — барабанщицей.[139]

Столь же показательны белорусские тексты, которые исполнялись перед тем, как молодых отправляли спать. Гости дружно пели при этом:

Хуй штаны порет, пизда лавку грызет.[140]