Веселая наука

Воля и готовность исполнять чужую волю. – Однажды привели к мудрецу юношу и сказали: «вот его развратили женщины». Но мудрец покачал головой и засмеялся: «Мужчины, – воскликнул он, – вот кто портит женщин, и все недостатки женщин должны быть исправлены на мужчинах, ибо мужчина намечает типичные черты женщины, и она руководится этими указаниями». – «Ты слишком мягкосердечен по отношению к женщинам, – заметил кто-то из толпы, окружавшей его, – ты не знаешь их»! Мудрец ответил: «Воля – искусство мужчины, готовность исполнять чужую волю – искусство женщины; в этом и заключается закон для того и другого пола; правда, суровый закон для женщин! Все люди неповинны в своем существовании, женщина же дважды неповинна в этом: кто мог бы быть к ним достаточно снисходительным?» – «Зачем снисходительность, – воскликнул другой из толпы, – надо только женщин воспитывать лучше»! – «Надо мужчин воспитывать лучше», сказал мудрец и поманил за собою юношу. – Но юноша за ним не последовал.

Способность к мести. – Мы не чувствуем презрения к тому, кто не может, а потому и не хочет себя защищать, но зато мы невысоко ценим всякого, кто не имеет ни возможности, ни желания мстить, – все равно – будет ли то мужчина, или женщина. Могла ли бы привязать нас к себе женщина, относительно которой мы не были бы уверены, что при известных обстоятельствах она сумеет искусно направить против нас кинжал (или что-нибудь в этом роде), или поступить так же жестоко сама с собой, а ведь в некоторых случаях такая месть будет еще более чувствительной. (Китайская месть.)

Повелительницы повелителей. – Могучий древний голос, который и теперь иногда раздается на сцене, внезапно отдергивает перед нами занавес, за которым скрываются различного рода возможности; и мы верим тогда, что где-то на свете могут существовать женщины с высокой, мужественной, царственной душой, способные и готовые к грандиозным возражениям, решениям и самопожертвованию, способные и готовые к господству над мужчинами, ибо в них олицетворяется тот лучший идеал, который мужчины были способны составить себе о женщинах. Однако эти речи, по мысли театра, не должны были непосредственно внушать нам таких представлений о женщине: назначение их дать нам тип идеального любовника-мужчины, напр., Ромео; но, судя по своему опыту, я могу сказать, что и театр, и музыка, ожидая от этих звуков подобного действия, безусловно, всегда ошибаются в своих расчетах. Как-то не верится в этих любовников: слишком много здесь материнского и хозяйственного, именно как раз в такие моменты, когда в этих звуках слышится любовь.

О женском целомудрии. – Изумительным и даже чудовищным является воспитание женщин, принадлежащих к благородным семьям, и едва ли мы можем встретить что-нибудь еще более парадоксальное. Женщину здесь стремятся воспитывать так, чтобы она отличалась полным неведением in eroticis, приучают ее глубоко стыдиться этих явлений и избегать всякого намека на них. Ведь вся «честь» женщины ставится тут на карту: есть из-за чего ее исковеркать! Но, даже в самых тайниках своего сердца она должна оставаться неведающей в этом отношении, ей не следует ни видеть, ни слышать, ни говорить, ни думать об этом «зле»: да, знание здесь уже является злом. И что же! С какою ужасной быстротой врывается это знание в действительность при вступлении в брак – и приносит его тот, к кому она питает высшую любовь, высшее уважение: любовь и стыд переплетаются в противоречии друг другу; восхищение, долг, сострадание и страх перед этой неожиданной близостью божества и животного и т. д., и т. д.! и все это необходимо пережить сразу! – И тогда-то в душе женщины завязывается такой узел, которому нет равного! Даже сострадательного любопытства, мудрейшего знатока человеческого сердца, недостаточно, чтобы решить, как сумеет та или другая женщина разобраться в этом решении загадки и в этой загадке решения, и какое ужасное, далеко захватывающее презрение должно царить в бедной душе, выпавшей из своих пазов; вот тут-то и надо искать корень всей женской философии и скептицизма! – Затем самое глубокое молчание и на будущее время: и часто приходится молчать перед самой собой, закрывать глаза на саму себя. – Вот почему молодые женщины стараются показать, что мысли их скользят по поверхности, что они живут, не задумываясь; и самые чистые из них прикидываются в этом отношении до бесстыдства. – Женщины легко смотрят на своих мужей, как на вопросительные знаки своей чести, а на детей, как на апологию и кару, – им нужны дети, и они желают себе их, но желают совершенно иначе, чем мужчина. – Одним словом, никакая снисходительность не будет достаточно большой по отношению к женщинам!