Веселенькая история (СИ)

Но видно как бы ты не хотел стать хорошим в глазах окружающих - если ты подлец, то ничего тебе не поможет. Никакие фантазии, никакие упражнения над собой. Потому что все мое мировоззрение формируется из убеждения, что коли зла на земле больше, значит зло и должно составлять всю основу мировоззрения. Ведь от добрых людей редко когда дождешься какой-то помощи, редко когда тебе подкинут дельную мысль. "Всё - говорят доброжелатели, - от тебя самого зависит". А что же мне делать, если я слабый человек, и ничего не могу противопоставить злу. Остается только махнуть на себя рукой, потому что я сам стараюсь никому никакого зла не делать. Да и вообще - всё это только мои фантазии. Я из-за трусости своей все время скрываю свое мировоззрение, и обычно стараюсь поступать в угоду другим, чтобы не раздражать, а мысли и фантазии - в свободное время. Но это не помогает. Я насчет людей начинаю фантазировать совершенно немыслимое. Я, например, в уважаемом и почитаемом в окружающем обществе человеке такие гадости увижу, что начинаю удивляться - ­как это еще мир держится? И даже те, кого сам люблю в глаза такого наговорю, что потом поражаешься, как это еще кто-то со мной общается. Может быть, никто на это внимания не обращает, и считает ме­ня за помешанного. Не думаю. Не похож я на помешанного. Слишком умен в рассуждениях. Просто, видно, существуют на земле добрые люди, способные не обращать внимания на зло других. Я, если совсем честно, друзей своих и знакомых считаю одними из лучших людей, потому как все остальные, в своей массе, меня совершенно бесят.

Порой, такая тоска найдет, что хоть волком вой на улице. И вроде бы увидишь человека, который доверие тебе внушает. Но попробуй, подойди к нему и скажи: "Послушай, милый человек. Давай поговорим, Я ведь, вижу, что тебе плохо, может быть легче станет". Ведь он же убежит от тебя как от прокаженного, потому что если даже человеку плохо - ему только до себя самого. Что же за порядки мы установили в своей жизни, а еще хотим вместе чего-то добиться. По-моему мы к последней стадии распада человеческой личности подошли. Потому как это единство абсурдно - каждый одинок, но не все едины в своем одиночестве. А, ведь, нет ничего страшней в жизни, чем одиночество - я это знаю. По­тому как когда человек одинок, то нет в нем ничего настоящего, потому что одиночество порождает или болезнь или ложь. И, ведь, никак невозможно с этим бороться, потому что все друг друга понимать перестали.

Вот от этого всего у меня убеждение, что зло нужно получше изучить, чтобы бороться с ним. Но такая позиция, конечно, очень мне вредит, как человеку, верующему в бога. По крайней мере, я считаю, что верую.

Потому что чем больше это проклятое зло изучаешь, тем больше стано­виться ему сродни. Затягивает тебя все это, маньяком каким-то становишься. Люди от тебя начинают шарахаться, когда ты пристаешь к ним со своими безумными идеями. И ты уже и сам начинаешь понимать, что зашел слишком далеко, но уже такая лень берет, глядя на все окру­жающее. И сам уже думаешь - живи, как живешь, довольствуйся тем, что есть, и внимание ни на кого не обращай. И будешь ты жить спокойно, пока глубину души твоей окружающие не раскроют, а как капнут, как посмотрят - что ты за человек, так все и отвернуться от тебя, испугавшись заразиться.

И ты как не доказывай, как не бейся, никто тебе не поверит, что все это дерьмо нажил ради благой цели. И ты уже и сам захочешь вернуться хоть на несколько шагов назад, чтобы хотя бы как прежде стало, но сил у тебя уже не хватит. И потащит тебя в самый ад.

Поэтому, думаю, что я тогда вовремя спохватился. Но трудно мне было, потому что личность я совершенно абстрактная, ничего во мне толком не закрепилось, наслаждений и разврата много испытал, а, следовательно, чтобы выбираться на поверхность из дерьма нужно принципы иметь и силу духовную. Никого не волнует, как ты в дерьме этом оказался. Помо­щи ждать не от кого. Сам влез - сам и выбирайся.

А как выбираться, если все время что-то пугает. Все время боишься, что на какие-то компромиссы идешь с совестью. А какие могут быть компромиссы, когда и компрометировать нечего и некого. Одна злоба ущемленного самолюбия осталась.

Мне уже впереди такое мерещиться стало, что хоть вешайся. Когда у са­мого сил не хватает, то начинаешь других винить в своих несчастьях. Заго­воры против тебя начинают мерещиться, будто специально кому-то было интересно, чтобы ты в такую скотину превратился. А я думаю, что кто за правду страдает, тому наплевать на все эти заговоры. Главное веру иметь. Но я то, ведь, ни в бога, ни в черта до конца не верю. Напрочь разд­военная лицемерная личность.

И были у меня в жизни моменты, когда словно кто-то сжалился надо мной и предоставлял возможность исправиться. Но кто этот кто-то? Даже такое имя можно дать "Кто-то".