Веселящаяся единица

И вот что получилось. Государство отвело чудную рощу, ассигновало деньги и сказало: «Гуляйте! Дышите воздухом! Веселитесь!» И вместо того чтобы всё это проделать (гулять, дышать, веселиться!), стали мучительно думать: как гулять? С кем гулять? По какому способу дышать воздухом? По какому методу веселиться?

Ужасно скучное заварили дело. Так вдруг стало паняхидно, что самый воздух, так сказать, эфир и зефир, не лезет в рот гуляющим единицам.

Могут не поверить тому, что здесь было рассказано, могут посчитать это безумным враньём, потребовать подкрепления фактами, может быть, даже попросят предъявить живого товарища Горилло с его сверхъестественным планом культурного отдыха.

Между тем всё это чрезвычайно близко к истине. Во многих парках можно найти следы титанической борьбы за здоровое гулянье при блистательном отсутствии самого гулянья.

Не хочется умалять заслуги огромного штата работников того или иного парка, который, несомненно, безостановочно стремится к созданию подлинного «Магнитостроя» отдыха, но надо сказать прямо, что в парке господствуют второй сорт культуры и второй сорт отдыха.

А что касается развлечений, то тут дело уже не в сорте. Их нет, этих развлечений.

— Как нет? — заголосит весь огромный штат. — А наш родимый спиральный спуск, краса и гордость увеселенческого сектора? Чего вам ещё надо! А популярное перекидное колесо? А… а…

Но вслед за этим «а» не последует никакого «б», потому что больше ничего нет. В лучшем и самом большом парке нашей страны, куда приходят сотни тысяч людей, есть два аттракциона: ярмарочное перекидное колесо и сенсация XIX века — спиральный спуск. Впрочем, если хорошо разобраться, то не очень он уж спиральный и вовсе не какой-нибудь особенный спуск.

В сооружении его сказалась та робость, которая так свойственна парковым затеям. Спирали спуска сделаны такими отлогими, что вместо милой юношескому сердцу головокружительной поездки на коврике (в XIX веке это называлось сильными ощущениями), веселящаяся единица, кряхтя и отпихиваясь от бортов ногами, ползёт вниз и прибывает к старту вся в поту. И только крупный разговор с начальником спуска даёт те сильные ощущения, которые должен был принести самый спуск.

Аттракционов в парке меньше, чем было в год его открытия. Куда, кстати, девалась «чортова комната»? То есть не чортова (чорта нет, администрация парка это учла сразу, — раз бога нет, то и чорта нет), а «таинственная комната»? Комната была не ахти какая, она не являлась пределом человеческой изобретательности. Но всё же оттуда неслись смех и бодрый визг посетителей. Она всем нравилась. А её уничтожили.

Почему же уничтожили эту чортову, то есть, извините, «таинственную комнату»?

Воображению рисуются страшные подробности.

Надо полагать, что смущение, внесённое этим аттракционом в сердца работников отдыхательного дела, было велико:

— Что это за комната такая? Стены вертятся, люди смеются, чорт знает что! Абсолютно бесхребетный, беспринципный аттракцион. Надо этой комнате дать смысловую нагрузку.

Дали.

Как у нас даётся смысловая нагрузка? Повесили на стены плакаты — и всё. Но тут выяснилось новое обстоятельство. Смысловая нагрузка не доходит. А не доходит потому, что стены всё-таки вертятся и нельзя прочесть плакаты.

— Надо, товарищи, остановить стены. Ничего не поделаешь!

— Но тогда не будет аттракциона!

— Почему же не будет? Будет чудный, вполне советский аттракцион. Человеко-гуляющий платит десять копеек «получает право просидеть в комнате пять минут, читая плакаты и расширяя таким образом свой кругозор.

— Но ведь тут не будет ничего таинственного и вообще завлекательного!

— И не надо ничего таинственного. И аттракцион надо назвать не вульгарно, вроде «комнаты чудес», а по-простому, по-нашему — «комната № 1». Очень заманчивое название. Увидите, как будет хорошо. Сразу исчезнет этот дурацкий, ничем не нагруженный смех.

Было это так или несколько иначе, — неважно. Главное было достигнуто. «Таинственная комната» исчезла, а вместе с ней исчезло и процентов сорок того смеха, который слышался в парке.

Парковая администрация отыгрывается на всевозможных надписях, таблицах, диаграммах, призывах и аншлагах. Но вызывают большое сомнение эти картонные и фанерные методы работы. Особенно когда натыкаешься на огромную стеклянную заповедь, утверждённую в центре парка:

ПРЕВРАТИМ ПАРК В КУЗНИЦУ ВЫПОЛНЕНИЯ

РЕШЕНИЙ СЪЕЗДА ПРОФСОЮЗОВ!

Превратим парк в кузницу!

Что может быть печальней такой перспективы! Как это нелучезарно! Какое надо иметь превратное понятие об отдыхе, чтобы воображать его себе ввиде кузницы! Хотя бы даже кузницы выполнения решений.

Иной из работников отдыхательного дела взовьётся на дыбы:

— Вот вы кто такие! Вы против выполнения решений!