Веселие Руси

— И я не позволю, чтобы мой сын женился на первой попавшейся деревенщине…

— Позволишь, — недобро бормотал отец. — Позволишь! Вовик тебя попросит и ты позволишь. Ведь правда, Вовик? Попросишь?

— Да на кой она мне на самом деле, папа? Мне еще учиться три года. Ну, на кой она мне? А потом, кому известно, что ребенок от меня? Может, и не от меня.

— Подлец! — Папа смотрел на сына с отвращением. — Подлец! Неужели ради таких воевал я на фронте, и строил, и мерз, и голодал?

— Ну, пошел, — сказала жена.

— Не пошел! — взорвался строитель. — А сделал ребенка — пускай женится. И — никаких. Все! Позорить я себя не позволю. Меня полгорода знает.

Вовик неожиданно развеселился.

— А! Могу и жениться. Мне — один черт! Она правда не шибко красивая. Были у меня и покачественней.

Отец тоже улыбнулся.

— А это ничего, — сказал он. — Знаешь восточную пословицу? Красивая жена — чужая жена.

— А надоест, — так и брошу, — размышлял Вовик.

— Я тебе брошу! — отец погрозил ему пальцем.

Мать Вовика рыдала, и вскоре молодые уже стояли перед столом служащей отдела ЗАГС Центрального района.

Врачующая сказала:

— Рука об руку, деля удачи и неудачи, пройдете вы по жизни. Так пусть будет крепким ваш союз! Пусть будет крепкой эта новая ячейка нашего общества — ваша молодая семья! Ура, товарищи!

И товарищи сказали «ура», и сели в машину, всю изукрашенную лентами. Прохожие смотрели на машину. К ветровому стеклу черной «Волги» чьи-то заботливые руки привязали громадную целлулоидную куклу.

Дальше была свадьба. На столах всего было видимо-невидимо. Имелась даже красная икра. Со стороны невесты родственников не имелось. Зато со стороны жениха многие говорили речи и желали молодым различных благ. Невеста сидела, потупив очи.

— Пускай и молодая что-нибудь скажет, — крикнул кто-то.

Невеста встала, обвела стол и присутствующих счастливым взором и сказала, обращаясь к Вовиковым родителям:

— Дорогие мама и папа! Позвольте мне вас теперь так называть! Немалая ваша заслуга в том, что я вошла в ваш дом и стала вашей невесткой. Верьте, что я — очень работящая, а также, что я всегда буду это ценить и никогда это не забуду.

И, не выдержав, заплакала. Жених улыбался снисходительно, но многие тоже плакали. Плакала мама, вытирая глаза кружевным платочком. Папа плакал, сурово кусая хорошо подстриженный ус. Многие плакали! И плакали, разумеется, от радости. А отчего же еще?

Свободная любовь

Одна доченька почтенных родителей запланировала несомненно связать себя узами брака. С этой целью она провела следующий эксперимент: она поддалась одному холостяку и теперь дожидалась, что из этого выйдет.

Однако из этого пока выходила одна лишь неопределенность. Холостяк твердо ничего не только не обещал, а даже и напротив — часто ей рассказывал про печальные судьбы знаменитых людей, загубленные в результате семейной жизни.

Нельзя сказать, чтобы эти фразы вызывали слишком уж большую тревогу у девушки. Она была молода, хороша собой и хорошо одета, на холостяка смотрела с любопытством и знала, что в любом случае не пропадет.

Они встречи всегда назначали по телефону. Бывало, не звонит холостяк, не звонит, а потом в один прекрасный день: «Здравствуй, Томик! Ты что сегодня делаешь?»

Ну, Тамара к нему и приходит.

А тут что-то не было его, не было, и на звонки не отвечают. Девушка Тамара тогда и решилась. С утра намазала губки помадкой, вставила в уши золотые серьги и отправилась.

Стучится, значит, в дверь, и никакого в ответ нет движения. Она еще стучится, зная расшатанные нервы холостяка, и что рано или поздно он откроет.

— Кто там? — услышала, наконец, хриплый и любимый голос.

— Я, — пискнула Тамара. — Эдик, это — я.

Эдик за дверью некоторое время помолчал, а потом дверь-то квартирки и отворил со скрипом.

Тамара упала к нему в объятия и правильно сделала, потому что иначе он бы и сам мог упасть. Холостяк Эдик оказался в 9 часов утра совершенно пьян.

Тамару это не сильно удивило. Она знала, что он временами попивает. И хоть сама она ничего, кроме шампанского, не употребляла, как-то ей это даже и нравилось. Суровый мужчина со стаканом в руке!

— Это ты? — прошептал неупавший Эдик. — А я не знал, что это — ты.

— Почему не знал? — глупо спросила Тамара, нежно поцеловав его и тем самым истратив небольшой слой помады.

— Потому что я б тогда тебе не открыл, — простодушно ответил холостяк и почесал волосатую грудь под махровым халатом.

— Как-то странно ты в последнее время шутишь, Эдюшка! — Тамара улыбнулась и криво погрозила ему пальчиком.

— Да я тебе точно говорю, — убеждал ее Эдик. — Не открыл бы! Я же дома-то не один.

— Как не один, — приостановилась Тамара.

— Ну… как? — смутился Эдик. — Не понимаешь, что ли?

— Не-ет, — ловко протянула Тамара, с ужасом все мгновенно сообразив.

— Ну… эта… гостья у меня, — шепотом сообщил Эдик и, покачнувшись, оглянулся.

— Ты ее любишь? — спросила Тамара после некоторой паузы.

— Ты чё! Ты чё! — лихорадочно зашептал Эдик. — Старая моя любовь! Она уж и замужем уже! Вчера пришла и заставила, чтоб я ее оставил.