Веселые человечки: культурные герои советского детства

Среди ответов на вопрос о том, какие аспекты фильма казались респондентам наиболее интересными, на первом месте утверждение о том, что это фильм про идеальную дружбу в классе и школе; более того, три респондента специально подчеркнули, что в изображении такой дружбы они не видели ничего фантастического, просто ощущали, что лично им не повезло оказаться в такой школе. Вот характерная формулировка: «Этот фильм про то, как бывает дружно и клево, оказывается, в классах — а у нас не так, и нигде такого нет, а хочется». Значительно меньшая часть указала, что, напротив, именно этот мотив им показался крайне неубедительным, даже советско-пропагандистским по своей риторике («…что-то про школу и про то, как правильно быть пионером»). На втором месте — ответ о том, что самое интересное в «Электронике» состояло в демонстрации того, как робот может стать человеком. Приблизительно столько же респондентов сообщили, что мини-сериал им нравился как увлекательное приключенческое зрелище (слово «приблизительно» употреблено потому, что на этот вопрос можно было дать несколько ответов). Стоит зафиксировать еще один важный ответ, данный двумя респондентками независимо друг от друга: сказав, что им нравится в «Электронике» сатирическое изображение мира взрослых (в первую очередь учителей), они заметили, что этот мотив они начали «считывать» только после того, как пересмотрели сериал в «сознательном» возрасте.

Респонденты очень хорошо помнят песни из мини-сериала, особенно «Крылатые качели» и «Песню о колокольчиках» («Бьют часы на старой башне»). Даже те, кому «Приключения Электроника» категорически не нравятся, к этим песням относятся скорее положительно; более того, одна из опрошенных была искренне удивлена, узнав из опроса, что песня «Крылатые качели» впервые прозвучала именно в этом фильме. Приведу два ответа: «Тогда [песни] казались „официальными“, но сейчас — свои, люблю и пою»; «Несмотря на все попытки сделать песни официальными, до сих пор от них душа поет. Это создателям удалось» (вторая отвечавшая при этом призналась в активной нелюбви к фильму). Ответы на этот вопрос обнаруживают значительную связь с гендером: большинству девочек/женщин, судя по всему, песни из фильма безусловно нравились, а часто нравятся и сегодня, мальчики/мужчины же делятся в отношениях к этим песням примерно поровну. В целом отношение тех, кому нравились композиции из сериала, наиболее удачно сформулировала одна из опрошенных: «…эти песни казались чем-то школьно-пионерским, но в лучших его проявлениях».

Большинство опрошенных не читали книг Е. Велтистова, по которым был снят фильм (впрочем, одна из респонденток оговорила: «…в библиотеке ее [первой повести об Электронике] никогда не было на полке, она всегда была на руках…» (очевидно, после успеха сериала[605]). Некоторые до момента опроса не подозревали даже о том, что сериал был экранизацией. У тех же немногих, кто книги про Электроника все-таки читал, отношение к фильму и прозе Велтистова всегда разное: опрошенным либо нравится фильм и не нравятся повести об Электронике (более распространенный вариант), либо наоборот (пример ответа: «Книгу я читала позже, она мне понравилась больше, т. к. была гораздо серьезнее, объемнее, чем фильм, и проблемы там были более существенные»). Двое респондентов сообщили, что читали только «Новые приключения Электроника» — очевидно, под впечатлением от фильма.

Хотя книги и фильм об Электронике повествуют, по существу об одних и тех же проблемах, — очевидно, что эстетическая репрезентация этих проблем имеет совершенно разный характер, и дело не только в том, что проза дискурсивна по определению, но и в заметных различиях между сюжетами книги и фильма. При сопоставлении этих двух работ, связанных с именем одного человека — Евгения Велтистова, действительно возникает «стереоскопический» эффект, изучение которого позволяет понять некоторые культурные закономерности, выходящие далеко за пределы сугубо «электрониковедческих» проблем.

4

Мини-сериал об Электронике, несмотря на восторженно-подростковую интонацию, вполне обычную для советского детского кино, неявно нарушал сразу несколько социально-эстетических конвенций. Эти нарушения не осознавались зрителями, которые тем не менее воспринимали фильм «на фоне» существовавших норм советских теле- и кинозрелищ. Поэтому и я позволю себе рассмотреть «Электроника» в контексте советской медиакультуры 1970-х годов — иначе невозможно будет оценить степень его нетривиальности. Причины же того, почему авторы сериала пошли на эти нарушения, обсуждаются в следующих главах.