Веселые и грустные истории про Машу и Ваню

Пару дней назад к ним уже приезжали пираты. В холле нашего многоквартирного дома был детский праздник в связи с Ваниным днем рождения, и Джек Воробей с Элизабет заглянули, так сказать, на огонек. Там тоже все было, видимо, ураганно, ибо сразу после праздника, когда я приехал, измученными выглядели не только пираты, но даже и два десятка окружавших их детей. Никто, конечно, не замечал меня, стоявшего в куртке посреди холла и старавшегося разглядеть среди пиратов, скручивающих из надувных колбасок каких-то собачек и кошечек, и детей, отчаянно тянущих к ним свои тоненькие ручки, хоть что-нибудь более или менее родное. Потом Ваня дернул меня за рукав куртки и тихо сказал:

– Папа, идем домой.

Так на глазах взрослеющий сын пытается увести на глазах пьянеющего отца из плохой компании, стараясь просто попасть ему на глаза – чтобы стать живым немым укором: «У тебя же дети, пап. Чем мы-то виноваты, а?»

– Ваня, здесь же еще даже музыка играет, – сказал я. – Веселье тут, по-моему.

– Пойдем, – повторил он.

– Надувных собачек дают, – вздохнул я.

– Нам туда, – сказал Ваня.

Он показал кивком головы куда-то по направлению к лифтовому холлу – и я все понял. Абсолютно все.

У двери лифта стояли две тележки, доверху набитые подарками. Такие тележки бывают в супермаркетах. В нашем доме они облегчают жизнь по дороге от машины до лифта. И вот две тележки были, повторяю, доверху набиты подарками. Детей-то на день рождения пришло прилично.

И вот я понял, почему Ваня уходит, не прощаясь, не дожидаясь окончания этого светлого праздника, а также я понял, зачем ему, собственно говоря, нужен я. Он дотащил тележки до лифта и не смог затащить их внутрь.

– Папа, идем! – сказал он, подбежал к одной тележке и вскочил на нее, как будто на подножку уходящего поезда.

Мы зашли в квартиру и разгрузили обе тележки. Ну да, оно того стоило.

– Ваня, – говорю, – ну видишь, как все хорошо. Никто у нас теперь все это не отнимет. Это все теперь наше.

– Это мое, – улыбнувшись, поправил Ваня.

– Ну да, твое, – с сожалением согласился я. – А теперь, может, вернемся к детям, товарищам твоим? Торт-то еще не съели.

Не хотелось бы этого говорить, но следует смотреть правде в глаза. Он глядел на меня как на идиота.

Ну, и конечно, когда я спросил Машу и Ваню, кого бы они хотели видеть на следующий день у себя дома в качестве guest stars для продолжения банкета, они потребовали опять пиратов.

– Давайте только не Джека и Элизабет, – предложил я, – а каких-нибудь обычных простых пиратов позовем.

– А они нас разрисуют? – с сомнением спросила Маша. Я узнал: разрисуют.

– И даже фингалы вам под глаз поставить могут. Хотите? – спросил я, зная, конечно, ответ.

– Да! – крикнул Ваня.

– Ни в коем случае, – быстро сказала Маша.

– Почему? – спросил я.

– Потому что я буду Элизабет.

Так участь их и была решена. Когда подъехали Саша с Леней, в доме уже не было ни Вани, ни Маши. Сашу с Леней встречали четырехлетний Джек Воробей и почти шестилетняя Элизабет. И клянусь, это была самая прекрасная Элизабет изо всех, каких вы только можете себе представить.

Пятилетний Саша кроме огромного желтого трактора подарил Ване свое новое стихотворение:

Осень наступила,
Стало холодать,
Снега навалило,
Хочется в кровать.

В этот день он отошел от острой публицистики, к которой был склонен еще пару дней назад («Американские солдаты роют яму без лопаты», – писал он днем раньше).

От Алисы Ваня получил робота. Когда уже поздним вечером робот продемонстрировал только, если не ошибаюсь, часть своих возможностей, Ваня похвалил его:

– Робот, ты что, сам стреляешь? Ну, мы от тебя такого не ожидали.

Не наша Маша подарила нашей костюмчик, а Ване – роскошный замок, во дворе которого мог, по-моему, затеряться даже желтый трактор.

Они все сначала искали карту с кладом, потом тыкались с этой картой во все углы этой небольшой, в сущности, квартирки. Они были увлечены и, по-моему, где-то даже подавлены величием дела, которому посвятили этот день, – и вот наконец они нашли клад.

– Ваня! – крикнула Маша. – Я нашла! Это мой клад!

Ваня внимательно поглядел на нее. Так Джек Воробей глядел на капитана Барбоссу перед тем, как выпустил в него все пули из своего знаменитого пистолета.

Маша притихла.

Потом, после того как пираты исчезли так же таинственно, как и появились, дети долго ели золотые шоколадные монеты из сундука, сварливо споря, кому достанется последняя, а потом Маша попросила поставить им мультик с «Барби и Пегасом». Я поставил – и это было большой ошибкой, потому что, как выяснилось, всем гостям было уже пора и все уже куда-то опаздывали.

Но дети-то только расселись поудобнее. Им надо было как-то объяснить, почему для них включили мультик, а потом выключили. И объяснить это было невозможно. Алиса обиделась настолько сильно, что даже не заплакала и стала молча напяливать ботинки. Не наша Маша (а по большому счету тоже, конечно, наша) обиделась не настолько сильно – и поэтому разрыдалась.

Мне в голову пришла счастливая идея. Я подозвал нашу Машу и попросил ее: