Веселые истории про Антона Ильича

Нельзя сказать, что Антон Ильич не справлялся, отнюдь нет. Несмотря на непривычный для него темп и некоторый организационный или, как говорится, творческий беспорядок, вызванный обилием задач, он вскоре освоился, взял за привычку записывать список дел и ставить галочки напротив выполненного, уже не переживал подолгу из-за какой-нибудь небольшой неудачи, кляня себя и прокручивая ситуацию снова и снова, как это случалось раньше, и не раздумывал часами перед тем, как ехать куда-либо или звонить – на это просто не было времени.

Из-за того, что обедал он теперь, когда придется, лицо у него осунулось, глаза лихорадочно блестели из-под очков, черты его сделались острее, но это было ему к лицу Сам он весь заметно полегчал, оживился, задвигался быстрее, свободнее и резче. Даже Людочка, невольно копируя настроение начальника, стала невероятно стремительной, каблучки ее теперь не стучали ровно и царственно, как раньше, а прыгали неровной дробью порывистых движений, говорила она торопливо, с придыханием, на телефон отвечала коротко, будто нехотя и без особой внимательности, как человек, занятый чем-то более важным.

Два месяца столь напряженной работы принесли свои плоды: просторный зал, увенчанный вывеской над входом, ждал своего часа. Одетые в униформу работники сновали туда-сюда, наводя порядок и делая последние приготовления. На улицах города висели рекламные щиты, оповещавшие о торжественном открытии нового салона. Из Турции ждали директора фирмы-производителя, Пехлюван-бея, летевшего сюда воочию убедиться, что все готово к поставке его товара.

Антон Ильич был взволнован, и рад, и горд собой. Сил было положено немало, но и результат говорил сам за себя.

Однако с того дня, как в двери московского офиса тяжелой поступью взошла статная и увесистая фигура Пехлюван-бея, уверенность стала покидать Антона Ильича. Пехлюван-бей оказался вовсе не таким приятным и вежливым до назойливости господином, каких встречал Антон Ильич множество раз во времена деловых поездок в Турцию. Здесь они, казалось, поменялись ролями, и теперь Пехлюван-бей требовал к себе не то что бы гостеприимства и радушия, а прямо-таки почитания и услужения.

Его приезд предварял присланный факсом список условий, необходимых для его пребывания в Москве. В него входили отдельный кабинет в офисе, два личных секретаря, два переводчика, автомобиль конкретной марки с водителем, обеденное меню из турецких блюд и прочие пункты, поразившие Антона Ильича и размахом и детальностью. Деваться было некуда, как говорится, «взялся за гуж…», и Антон Ильич выполнил этот последний пункт в своем перечне мероприятий так же блистательно, как и все предыдущие. В конце концов, лишь от Пехлюван-бея зависел теперь исход событий: стоило ему удостовериться, что все в порядке, и он мог бы дать отмашку разгружать, наконец, товар, стоящий на складе.

– Ну, что там у тебя? – прогремело в телефонной трубке.

– Все п-п-по п-п-пла-п-п-по… – разволновался Антон Ильич.

– Первого открываемся?

– Алексей Евсеич, как только этот П-ппп-пеликан-бей…

– Не понял. Открываемся или нет?

– Неп-п-пременно.

– Хорошо. Больше звонить не буду.

Но Пехлюван-бей не спешил, да и вообще вел себя, по меньшей мере, странно.

Нахмуренное, ко всему подозрительное выражение не сходило с лица измирского гостя. Его манера держаться ставила окружающих в недоумение: приехав утром на работу, на вежливые приветствия секретарей и прочих служащих он не то что не отзывался ни словом, ни улыбкой, ни кивком головы, ни ответным взглядом, но будто бы нарочно не замечал того, кто поздоровался с ним. С таким невидящим взором и высоко вскинутой головой он шагал мимо растерянных лиц, замерших на полуслове, в свой кабинет, ставил на стол портфель и замирал на несколько секунд, оглядываясь вокруг, проверяя, все ли на месте. Убедившись, что все здесь в точности так, как он оставил накануне, он, тем не менее, не меняя выражения недовольства на лице, брался за пуговицу своего пиджака. Тут, дождавшись нужного момента, не раньше и не позже, к нему подлетала Эмиля, перехватывала скинутый пиджак и бережно вешала его на плечики. Затем она аккуратно открывала крышку компьютера перед усевшимся в кресло Пехлюван-беем, обходила вокруг стола и нажимала кнопку включения. В это время другая девушка, Камилла, приносила чай, заваренный в той пропорции и в той чашке, как приказал Пехлюван-бей, ставила на стол чуть левее от компьютера и тут же, рядом оставляла стакан холодной воды.