Веселые каникулы мажора

— Так, — хмыкают, рассматривая меня с ног до головы. — Бабке не ляпни, а то получим оба. Ты — за то, что скрывал, я за компанию. Ещё и родителям твоим достанется.

— За компанию она может, — поддерживаю. — Помнишь, как гоняла нас мокрым полотенцем?

— Когда Васька разрисовала твою кровать?

Дед заливает чуть хриплым смехом, а я тихо бормочу себе под нос:

— Нет, не тогда.

Уже хочу спросить, приезжает ли моя детская повинность в посёлок, но отчего-то молчу. И так слишком много сегодня вспоминаю про Ваську.

Непорядок. Фигня это всё.

— Геныч был весной. Говорит, всё по-старому: кассеты на карандаше, кино по субботам? — сидя с дедом впереди, разворачиваюсь к нему, чтобы и Маринка тоже слышала.

— На карандаше? Это как?

— Нууу… Лучше сама посмотришь.

Мысленно потираю руки, жадно смотря в окно.

Изменилось… всё…

На месте привычных виноградников то здесь, то там высятся замки, обнесенные трехметровыми заборами.

Рощи почти все вырублены…

— Дед, а сады-то кому помешали?

— Так тем, кому и раньше. Только раньше руки были связаны, а как начался развал, так везде и пошло-поехало. Дальше-то совсем не узнаешь.

— Совсем?

— Что-то осталось неизменным, — дедушка улыбается, приглаживая одной рукой усы. — Кино, как твой Генка сказал, по субботам. Бабушка ходит с подругами, да…

— Бабушка в кино⁉

— А кто ж еще индийские танцы смотреть-то будет? Людка обзванивает, вот они и ходят. Поддержать, так сказать.

С трудом представляю бабушку в кино, но, кстати, с удовольствием посмотрю на это. У меня на дне сумки лежит как раз подарок от матери — яркий цветной платок, купленный на одной из ярмарок.

— Дед, — прошу. — Останови на выезде. Надо чё—нить к чаю организовать!

— Да не надо ничего. Бабка уже ждёт, напекла всего. Шурка приходила, блинов твоих любимых принесла. Помнишь, как любил? С вареньицем. А Васька, слышь, еще и сметаной сверху мазала. Васька — девчонка Шуркина, — поясняет Марине. — Ненавидели друг друга… Ууу! Бабки все умилялись, что такая ненависть только до любви и бывает. А от вишь как вышло-то…

Последнюю фразочку дедушка уже под нос проговаривает, но я все равно отчетливо её слышу.

И почему-то вздыхаю…

Глава 02

Лето 1998 года. Василиса.

Крошка моя, я по тебе скучаю!

Я от тебя письма не получаю.

Ты далеко и даже не скучала.

Но я вернусь, вернусь, чтоб ты узнала,

Что я далеко, я по тебе скучаю,

Я от тебя письма не получаю…

Ты далеко и даже не скучаешь,

Но я вернусь, вернусь, и ты узнаешь,

Что я далеко от тебя…

© «Руки вверх!» — «Крошка моя»

Пританцовывая, стою в конце длинной очереди и жду открытия магазина. Тётя Нина — продавщица — задерживается с приёмкой товара, за что получается океан недовольства от впередистоящих женщин.

Все спешат и торопятся, но я её хорошо понимаю: одна таскает тяжёлые ящики, да ещё сразу их разбирает.

Кстати, я предлагала свою помощь. Записывать и считать, конечно, не моё дело, чтобы не напороться на неприятности, но носить вполне могла бы. Жалко, что водитель меня шуганул, типа под ногами мешаюсь, я правда только помочь вызывалась.

Впрочем, моя совесть спокойнее, чем совесть сидящих метрах в десяти на остановке парней, громким гоготом нервирующих своих же бабушек. Переростки не стесняются обсуждать то, что взрослым людям вообще-то слушать неприлично!

Стараюсь не обращать на них внимания, но моя подружка Саша места себе не находит. А всё потому, что обсуждают парни её странный роман с не менее странным человеком. У меня язык не поворачивается назвать его парнем или мальчиком. Скорее Кейсу подойдет определение молодого мужчины. Да и старше он нас на целых пять лет!

Сашке восемнадцать исполнится через месяц, а вот мне всего через неделю!

Йю-ху! Это безумно радует!

А ещё очень радует, что на день рождения не сможет приехать мама. Это сложно объяснить, но вот уже два года как Танюшка живёт с бабушкой и дедушкой, а я с первого сентября начинаю вести отсчёт дней, чтобы вернуться сюда к ним.

Мотаю головой, отгоняя глупые мысли, и переключаюсь на подругу, которая поворачивается спиной к остановке.

— Зря! Сейчас на новые комплименты нарвёшься, — улыбаюсь, и тут же получаю в ответ громкий свист.

Они нас не слышали, просто совпало.

— Саш, — обнимаю тонкие плечики, поражаясь, как она похудела за зиму, — он приедет. Всегда приезжал и в этом году тоже приедет. Он же обещал.

— Я верю, но… Уже три недели, Вась…

Я знаю, да. Три недели тишины и писем в никуда. И это при гордости моей Сашки! Она ни разу — ни разу! — за все годы не написала первой.

И вот уже вторую неделю, как подруга здесь, а того, кто все годы окружал её своим вниманием, нет.

— Приедет, Саш, — повторяю, посылая ей свою поддержку.

Наверное, поддержка не очень-то и видна или я сама не верю в то, что говорю, но Санька отходит в сторону и вытирает слёзы.

Сильная. Не хочет, чтобы видели.