Веселый мудрец. Юмористические повести

— Запрягай, — закричал поп, — лошадь да гони ее в хвост и в гриву, чтоб скорее у владыки быть. А то я наших попов знаю: они про меня такое ему наговорят, что и пятисот рублей не хватит.

Нестерко на дорогу поел-попил, для лошади овса не забыл захватить, кожушок попросил: ночи-то холодные уже, и поехал.

— Когда вернешься, — сказал поп, — тогда я тебе и твои пятьсот отдам.

Сразу Нестерку к владыке попасть не удалось: то попы какие-то проходят, то купцы, то монахи.

— Тебе что нужно? — спросил Нестерка очень похожий на Якима Трясуна человечек: такие же пронырливых глаза, такие же липкие ручки. — Я при владыке состою. Могу пособить кое в чем.

— Я владыке подарочек принес, — улыбнулся Нестерко. — Владыка тебе, мил человек, благодарен будет, ежели ты меня к нему препроводишь.

— Может, он тебя чем-либо одарит? — Глаза у человечка загорелись. — Тогда пополам. Ну? А то ты тут век просидишь на своем возке.

— Ладно, — согласился Нестерко. — Что в награду получу, тебе половину. Только веди скорее.

Человечек заюлил, исчез, опять появился, снова куда-то пропал — и все в одну минуту.

Потом схватил Нестерка за руку и потащил за собой прямо в комнаты, где владыка остановился.

Купцов человечек плечом оттер:

— Пропустите! Срочное дело!

Возле самых дверей два писаря стояли, только войти к владыке собрались, а человечек с Нестерком перед их носом:

— По личному приказанию!

Владыка, мясистый старец с белой бородой, внимательно оглядел Нестерка.

Человечек стал в почтительном отдалении, готовый по первому знаку рвануться вперед или назад — куда прикажут.

— Собачка тут у нас, ваше преосвященство, преставилась, — начал Нестерко, крутя в руках шапку, — а батюшка ее по церковному обряду погреб…

— Про то ведаю, — сказал владыка хилым басом. — За сребролюбие свое священнослужитель удручанский, свершивший богомерзкое действо, наказан будет.

— Ваше преосвященство, — поклонился Нестерко, — собачка та, усопшая, ведь не простой животиной оказалась.

— Что еще? — удивился владыка. — Чудо какое-нибудь?

«Прикинулся бы волк козой, да хвостик не такой! — подумал Нестерко. — Сейчас ты у меня по-другому запляшешь!»

И сказал:

— Истинно, чудо. Собачка-то всем после себя память оставила: завещание, где прописано, сколько кому рублей.

— Мне тоже? — оживился владыка, и голос его зазвучал неожиданно бодро. — Сколько?

— Пятьсот. — Нестерко смело приблизился к старику и вручил кошель.

— Божья тварь! — молниеносно спрятав кошель, изрек владыка. — Ведь и собаку бог сотворил! Ты что, от этого священника из Удручан, который…

«Догадлив», — усмехнулся Нестерко.

Владыка понял его улыбку и сразу посуровел:

— Можешь передать, что я на него не гневаюсь… Иди!

Нестерко поклонился, но не ушел. — Что еще?

— Просьба у меня к вам, ваше преосвященство. Прикажите мне полсотни горяченьких выдать.

— Розог, что ли? — удивился владыка. — Не понимаю!

— Стой, не убегай! — крикнул Нестерко, видя что человечек с пронырливыми глазами словно вдруг усох, стал еще мельче и хочет шмыгнуть в дверь.

— Да что это такое? — заерзал в кресле владыка. — В чем дело?

— Этот вот, — Нестерко показал пальцем на человечка, — вошел со мной в половинную долю. То есть, все, чем вы меня наградите, пополам. За то, значит, что меня к вам пустил. Вот я и прошу горяченьких — нам на двоих.

Дверь скрипнула: человечек все-таки удрал, подальше от греха.

Владыка махнул рукой Нестерку — иди, мол, бог с тобой.

— Ваше преосвященство, — поклонился Нестерко с порога, — мою долю тоже можете ему отдать, мне не жалко.

Быстро добежав до возка, Нестерко отвязал лошадь, схватился за вожжи и — давай бог ноги! Черт разберется в этих попах, кто там с кого и за что деньги берет!

Нестерко мчался по дороге, не жалея поповской лошадки. С владыкой дело улажено («Он бы и меньше взял», — вздохнул Нестерко с сожалением), пятьсот рублей заработаны!

— Заработаны, заработаны! — встретив Нестерку и узнав, что все в порядке, радостно сказал поп. — Получишь ты свои деньги, работничек, когда наш с тобой уговор кончится. Весной будешь расчет брать, тогда и получишь.

«Хозяйка придумала, не иначе, — подумал Нестерко, глядя на повеселевшую попадью. — Денег стало жалко, хочет их у себя оставить. Авось до весны со мной что-нибудь случится или выгонят они меня за нерадивость…»

— Что молчишь? — спросила елейным голоском попадья. — Благодари батюшку. Да иди свиточку нашу скинь, а то порвешь еще ненароком.

— Там видно будет, — сказал Нестерко и полез на сеновал.

Тихо хрустнуло свежее сено. В полумраке чердака легче думалось.

«Ну подожди же, долгогривый. — сжал кулаки Нестерко. — Я свои деньги у тебя возьму, дай срок… Да в том-то и беда, что срока нет — до Михайлова дня всего ничего осталось…»

Приехал дьякон и, пока привязывал своего коня, крикнул попу, что, мол, всем известно: владыка сменил гнев на милость, гроза миновала.

— Отпраздновать надо событие сие, — басил поп. — Всенепременно!

В поповском доме готовился пир. Даже до сеновала доносились пироговые ароматы и запах жареного гуся.

Нестерко спустился во двор, взял мешок и пошел к реке.