Веселый мудрец. Юмористические повести

Уже светляки звезд перемигивались в небе, когда живые раки наполнили мешок по самую завязку.

Пьяные голоса доносились из дома. Нестерко тихо прошел в сарай. Поп и дьякон запевали, попадья подхватывала. Свечи, которые поп купил на ярмарке и не успел еще перенести в церковь, лежали в сенях. Нестерко отсыпал часть свечей в полу свитки, отнес в сарай.

Если бы в середине ночи кто-либо заглянул на поповский двор, то он решил бы, что батюшка непременно связан если не с самим сатаной, то, по крайней мере, с целым стадом чертей. По земле ползали огоньки… Казалось, что небо поменялось местами с землей, и по двору движутся звезды.

Когда пьяный поп и едва стоящая на ногах попадья вышли из дома, волоча упившегося дьякона, то они сперва ничего не заметили.

— Меня с деньгами в рай возьмут! — говорил поп. — Я от ада откуплюсь… Дьяволу — кошель. Кому там еще…

— Уау! — раздалось где-то рядом, и странная высокая черная фигура со светящейся большой головой возникла посреди двора.

Только тут заметили поп и попадья огоньки, блуждающие по двору.

Дьякон выпал из их ослабевших рук, шмякнулся оземь.

— Ик… где я? — обреченно спросил поп.

— Уау! — Фигура подпрыгнула и приблизилась.

— Ай! Черт! — воскликнула попадья и упала рядом с дьяконом.

— Значит, в аду, — вздохнул поп. — Так я и знал. Земля горит.

— Пошли, что ли, — тоненьким голоском пропищал черт.

— А в рай нельзя? — спросил поп.

— Хе-хе-хе, — взвизгнул черт. — Денег не хватит. Пошли.

— Сколько нужно? — уже по-деловому спросил поп. — Триста хватит?

— Пошли, пошли! — черт подскочил еще ближе, и поп увидел страшную оскаленную рожу. Рожа светилась каким-то неземным светом.

— Четыреста, — пряча руки за спину, сказал поп. — Ей-богу, больше нет.

— Пошли, пошли. — подпрыгивал черт, дергая за рясу.

— Пятьсот — последнее слово. Даже владыка и тот больше не берет, — запричитал поп. — Хватит и с вас…

— Больше не давай, — пробормотала с земли очнувшаяся попадья.

— Что? — произнес черт грозно. — Кто это? Но попадья уже снова закрыла глаза.

— Нести? — спросил батюшка, испуганно глядя на ползающие по земле огни.

— Давай, — согласился черт и двинулся следом за попом в хату.

В горнице было темно. Только лампадки перед образами светились.

— Ликов святых не боишься? — удивился поп.

— А чего их бояться, — ответил черт, стоя на пороге.

— Так я и знал, — запуская руку за образа, вздохнул поп.

Черт внимательно рассмотрел увесистый кошель и даже внутрь заглянул — не обсчитался ли поп?

Пока черт пересчитывал деньги, поп кулем свалился на лавку. Голова его поползла вниз, борода легла на живот.

…Поутру первым проснулся дьякон. Он удивленно узрел лежащую невдалеке попадью. Но еще больше поразился, увидя на дворе множество раков с погасшими церковными свечками на спинах. Свинья лениво бродила вокруг дома и аппетитно хрустела раками, заглатывая заодно и огарки.

— Ест невареными, — пробормотал дьякон и схватил близлежащего рака. — А человек… что… хуже?

Но рака надкусить так и не удалось: слева на земле лежала круглая голова и скалила на дьякона беззубый рот.

Дьякон перекрестился, сунул рака в карман и на четвереньках подполз к голове. Она оказалась самой обыкновенной сушеной тыквой, которой ребятишки любят забавляться в ночное время. Так же вот вырезают глаза, рот. Когда зажигается вставленная внутрь свеча, то в темноте шар напоминает голову сказочного чудища.

— Кто ж тут забавлялся? — вслух подумал дьякон. — Неужели мы с батюшкой? Ох, грех-то какой!

В это мгновение матушка села, и протирая глаза, сказала:

— Никогда не думала, что черти в лаптях ходят! И не поверила бы, пока сама не увидела!

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ ЧЕРНАЯ БОРОДА

Чем ночь темнее, тем огни виднее.

Белорусская пословица

Теперь Нестерко думал лишь об одном: как быстрее встретиться с цыганом и получить у него коней. Удручаны лежали далеко в стороне от главного тракта, и пробираться приходилось по малоезжим дорогам, на которых за день если встретишь одну телегу, так это, считай, еще повезло.

Поэтому Нестерко решил сделать небольшой крюк и попасть в село Заголье, расположенное недалеко от имения пана Кишковского. В Заголье приезжих всегда хватало и легче было найти попутчиков. Кроме того, там проживала бабка Акулина, в случае чего она поможет.

До Заголья Нестерко добирался почти сутки. По дороге услышал, что Римша побывал в гостях в имении Кишковского, высек помещика в третий раз, а тот от розог взял да помер.

— Нас порют, порют, и никто с трех порок не помирал, — усмехались мужики. — А барина лозой вытянули разок-другой, он уж и душу богу отдал. Известно дело: панская шкура не то что наша, она больше к перине привыкла.

Одни говорили, что Римша притворился лекарем и пробрался к Кишковскому в дом, другие повторяли старый рассказ о продаже леса — когда Римша привязал барина к сосне. Третьи утверждали, что Римша открыто приехал в усадьбу на тройке лошадей и крикнул:

— А жив ли еще тот барин, который покупал у меня вола за козла?