Веселый мудрец. Юмористические повести

— Я думаю, — прошамкал престарелый гадатель, — что нам надо взять ходжу с собой к эмиру. Мы сразу станем друзьями Насреддина, докажем эмиру, что думали день и ночь о его развлечении, и, кроме того, при дворе мы скорее погубим этого наглого выскочку. Эмир умнее бека, а Насреддину не так легко будет справиться с повелителем правоверных, которому покровительствует сам пророк!

Мудрецы были гораздо более искушены в придворных науках, лести, клевете, восхвалении, чем в науках естественных, философских и математических. Замысел их был прост: знаменитый ходжа Насреддин оказался гораздо более опасным и умным противником, нежели они думали. Может быть, пока ходжа еще не постиг дворцовых обычаев и прочих тонкостей придворной жизни, с ним будет легче справиться. Но если он поживет у бека некоторое время, то он попадет во дворец уже будучи хорошо знакомым со многими тайнами эмирата. И тогда прощай их спокойная жизнь и репутация непогрешимых мудрецов, которая дает такие неисчислимые выгоды!

— Надо взять его с собой, — решил старейший. — Чем скорее попадет Насреддин во дворец, тем будет лучше для нас и хуже для него!

На том и порешили.

А бек всю ночь придумывал для ходжи самую страшную и мучительную казнь.

«Никто никогда не смел называть меня дураком! — скрипел бек зубами и рвал подушки. — Такой казни, какую я придумаю для этого наглеца, не было и не будет на земле!»

Утром любимца эмира потревожил старейший из мудрецов. Он отвесил положенное число поклонов и долго объяснял, почему непременно нужно отправить ходжу Насреддина во дворец пресветлого эмира.

«Очень хорошо, — думал бек, краем уха выслушивая скучную речь мудреца. — Вот это казнь! Только я мог придумать такое! Отправить этого бродягу к самому эмиру! Там Насреддин скажет одно только неосторожное словечко и… Все-таки я очень умный!»

Ходжа, узнав об этом решении, понял, какой опасности он подвергается.

«Может быть, мне удастся удрать по дороге?» — подумал он.

Но, словно в ответ на его мысли, бек сказал стражникам:

— Проводите караван и нашего друга ходжу до дворца. Смотрите, чтоб ни один волос не упал с головы Насреддина или с хвоста его ишака! Ха!

— Радуйся, — поглаживая длинноухого по спине, усмехнулся Насреддин. — Скоро ты будешь придворным ишаком!

Караван шумно выехал из дворца пресветлого бека. За верблюдами трусил на ишаке ходжа Насреддин. За ним ехали трое стражников.

История седьмая, повествующая о том, как Насреддин жил при дворе великого эмира, как отомстил ходжа врагам своим и помог друзьям

“Нет ничего противнее на свете, чем поющий шакал, нет ничего отвратнее, чем клятва лжеца. Нет ничего страшнее, чем месть мудреца”.

Армянская пословица

Знакомство Насреддина и эмира произошло случайно. Вернее, так думал эмир. Дело в том, что Насреддин не въехал вместе с караваном мудрецов во дворец пресветлого повелителя правоверных, а, обманув стражников, перед самыми воротами повернул своего осла в сторону базара. Там он отыскал своего старого приятеля — продавца инжира. У него в доме Насреддин и остановился.

Мало кто знал, что любимым делом Насреддина было садоводство. Ходжа готов был целыми днями копаться в маленьком садике — сажать деревья, подстригать кустарники. Однажды у него спросили:

«Зачем тратить время на посадку деревьев? Они вырастут и дадут плоды, когда нас всех уже не будет в живых».

Ходжа ответил так:

«Но мы ведь кушаем плоды с деревьев, которые посажены нашими предками? Так пусть и потомки кушают плоды наших саженцев. По крайней мере, хоть за это они помянут нас хорошим словом».

Прежде чем въехать во дворец, Насреддин хотел узнать больше о характере эмира, о его образе жизни. Все сходились на том, что более жестокого и коварного правителя давно не было. У эмира имелась одна страсть: он во что бы то ни стало стремился прославиться. Так, например, по примеру Гарун ар Рашида — халифа Багдадского, прославленного сказками «Тысяча и одна ночь» — эмир любил переодеваться и бродить по городу под видом приезжего купца. Разумеется, его все узнавали — ведь простого купца никогда не охраняет столько переодетых стражников, — но не показывали вида, боясь навлечь гнев эмира.

Однажды поздно вечером к сидящему возле чайханы Насреддину подошел переодетый эмир и очень вежливо спросил:

— Скажи мне, о добрый человек, какого ты мнения о здешнем правителе? Я приезжий и хочу знать, как мне вести себя во дворце. Жесток ли эмир? Справедлив ли? Любит ли его народ?

Насреддин, который сразу же узнал эмира, сказал:

— Я даже боюсь произносить имя этого зверя в образе человека! А как он расправляется с бедняками!

— А ты не узнаешь меня? — спросил эмир гневно.

— Откуда же я могу знать тебя, чужеземец? — кротко ответил ходжа.

— Я — эмир!

— А-а! — не удивился Насреддин. — А ты меня узнаешь?

— Нет! — опешил повелитель правоверных.