Весёлый Пушкин, или Прошла любовь, явилась муза…

Пушкин начал влюбляться с одиннадцатилетнего возраста. Объяснение столь страстному темпераменту современники находили в его африканских корнях. Александр знал лучшие французские эротические произведения наизусть, чем приводил в ужас строгих преподавателей и самого директора лицея. На любовном фронте великому поэту удалось пережить немало незабываемых мгновений. Темные коридоры Царского лицея в вечернее время суток делали всех кошек черными, а всех женщин красавицами. Юный Пушкин в сумерках учебного коридора повстречал таинственную даму, чрезвычайно воспламенился и, приняв ее за горничную, смутил дерзкими речами и даже прикосновениями, как утверждали впоследствии светские злопыхатели и завистники природного темперамента. Оскорбленная женщина подняла оглушительный крик и убежала, но успела рассмотреть и узнать обидчика. Жертва темноты была знатна настолько, насколько немолода и некрасива. Слух об этом маленьком скандальном происшествии быстро достиг ушей самого царя. Государь приказал немедленно высечь Пушкина. Энгельгардт, директор лицея, этого приказания не исполнил. Известно, что при Александре I можно было иногда повелений такого рода не выполнять, а потом за ослушание получать благодарность. По Царскому селу поползли пикантные подробности происшествия, и Пушкин, раздраженный до чрезвычайности своим досадным промахом, а также вольной интерпретацией событий пострадавшей дамы ответил ей в своем обезоруживающем стиле:

On peut tres bien, mademoiselle,
Vous prendre pour une maquerelle,
Ou pour une vieille guenon.
Mais pour une grace, – oh, mon Dieu, non!

Сударыня, могу сказать
За сводню можно вас принять,
И на мартышку вы похожи,
На грацию ж… помилуй боже!

Перевод В. Брюсова

Надо сказать, что комичный случай был весомой причиной ускоренного выпуска лицеистов, по решению Государя: «Эти лицеисты чересчур много себе позволяют, надо скорей их выпустить!».

* * *

Да что он вам дался, шалун был, и больше ничего!

Ф. П. Калинич, учитель чистописания

* * *

Учился Пушкин легко, но небрежно; особенно он не любил математики и немецкого языка; на сем последнем он до конца жизни читал мало и не говорил вовсе.

Л. С. Пушкин (брат поэта)

* * *

Во время урока математики учитель Карцев вызвал к доске Пушкина и задал ему решить задачу.

Пушкин долго размышлял, переминался с ноги на ногу, писал какие-то формулы, но решения не находил.

Карцев потерял терпение и спросил:

– Ну что, наконец? Чему равняется икс?

– Нулю! – лукаво улыбаясь, ответил Александр.

– Нулю! Хорошо! У вас, Пушкин, на моем уроке все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи, – добродушно махнул рукой Карцев.

* * *

Однажды в Царском Селе Захаржевского медвежонок сорвался с цепи от столба, на котором устроена была его будка, и побежал в сад, где мог встретиться в темной аллее с императором.

Вовремя приняли меры, и медвежонок, разумеется, тотчас был истреблен.

Пушкин об этом случае говорил: «Нашелся один добрый человек, да и тот медведь».

* * *

Из профессоров и гувернеров лицея никто особенно Пушкина не любил и не отличал от других воспитанников, но все боялись его поэтических сатир, эпиграмм и остроумных выпадов. Тем не менее все без исключения любили наблюдать его словесные поединки. Профессор математики Карцев от души смеялся над политическими шутками Пушкина в адрес доктора Пешеля. Доктор Пешель с неменьшим удовольствием следил за меткими насмешками Пушкина над Карцевым. Профессор же русской и латинской словесности Кошанский, предвидя будущий успех Пушкина на поэтическом поприще, поначалу удерживал молодого поэта от сочинения стихов вовсе, а затем, убедившись в тщетности своих усилий, заторопился все таланты воспитанника заранее приписать своему педагогическому таланту. Пушкин среди этой образовательной суеты не имел кумиров среди учителей и педагогов, а подчинялся лишь полету своей фантазии и курсу собственного воображения.

* * *