Веселый Роджер

Заниматься делами уже поздно, нужно хорошенько выспаться. Автопилот, конечно, вывозит, но всему же есть предел. А мне предстоит один из сложнейших разговоров в жизни. И я действительно собираюсь добровольно сдаться врагам. Надеюсь, когда проснусь завтра утром, – передумаю.

* * *

В кровати одному тоскливо. Может, на диван уйти, где ночевал весь последний месяц, кроме предыдущей ночи? Прошлая ночь… я плохо ее помню. Она обрушилась на нас с Верой внезапной нежностью и желанием – не отвертеться было. Соскучились. Потираю жестковатые подушечки пальцев друг об друга, а вчера ведь гладил ими Веру, пока любил. Острая, болезненная тоска тогда связала нас. Я еще не собирался отпускать от себя Веру, но уже будто предчувствовал неизбежность разлуки. Так медленно все происходило, долго, с длительными жадными поцелуями, обсасыванием кожи партнера, толчками сильными, редкими и глубокими, сопровождающимися ее стонами, что вырывались из приоткрытого рта. Так мы тоже любим, оказывается – вчера выяснилось.

Это лето по праву может считаться самым сумасшедшим в моей жизни, оно будто вознамерилось искупить оплошности предыдущих жарких сезонов, чувствуя вину за проколы собратьев. Я соскакиваю с кровати, иду на балкон, где хранятся сигареты. Курю, хотя не хочется. Могу, вот и курю. Размышляю. Этим летом досталось всем, кто находился рядом, но мне впервые за много лет удалось сорваться с привычной орбиты.

Так и не позвонил сегодня Артёму. Повода не нашел, да и желания не возникло после всего, что он наговорил мне. Даже в лифте не удалось заткнуть поток тошнотворных слов. Хотя один момент оказался забавным…

* * *

– Надеюсь, тебе полегчало после драки. – Кустов нажал кнопку моего этажа. – Давно мечтал мне двинуть? Все еще ревнуешь, что ли?

– Не-а, – Я прислонился к стенке, стараясь держаться невозмутимо.

– Зная тебя, думал, что не выдержишь морального прессинга и сбежишь от Верки, что было бы мне на руку. Только я не могу понять, почему тогда, на концерте, вы смеялись?

– Когда это? – Я прищурился.

– Ну, на твоей «Нежити» любимой. Я ж видел, что вы меня тоже заметили. И рассмеялись. Это, кстати, больше всего взбесило. Даже погром в квартире устроил. Впервые. Как вы вообще могли радоваться, когда мне так хреново было?

– Не помню такого.

– А чего тогда улыбаешься опять? Всё ты помнишь, рассказывай.

– Понятия не имею, о чем ты, – сказал я и рассмеялся. То ли это было нервное после всего пережитого, то ли из-за перекошенного недовольством лица Артёма, то ли и правда от того, что кое-что знал.

– Сейчас будет второй раунд, Белов, если ты не уймешься. Колись.

Расскажешь такое, если бы…

Артём вспомнил пятое августа, день икс, когда в Москву приезжала моя любимая музыкальная группа. В то время я действительно умирал от ревности, детально вспоминая времечко, когда моя девушка была не девушкой мне вовсе, а будущей невесткой. Мы с Верой веселились в баре, на рок-концерте Hollywood Undead, ловя безудержную энергетику отвязных музыкантов, их энтузиазм, страсть к любимому делу. Одетая в белый полупрозрачный топ и обтягивающие легинсы, Вера пританцовывала у нашего столика, изредка подпрыгивая, чтобы лучше рассмотреть, что происходит на сцене. Я наблюдал, откинувшись за спинку стула, – больше за ней, чем за группой. В начале августа Вера еще не прикасалась ко мне, но уже видела раздетым.

– Согласись, что они крутые, – сказал я ей сразу после выступления группы на бис.

В ответ девица, представьте себе, лишь пожала плечами и усмехнулась.

– Давай, признайся, что это лучшая музыка, которую тебе доводилось услышать.

Вера закусила губу и закатила глаза, слишком очевидно строя из себя кокетку, чтобы это пролезло. И хотя я готов спустить ей многое, в тот раз взорвался:

– Ну скажи, что не зря я потратил сто баксов на твой билет в вип-зону!

Ответом снова был вздох и невнятный лепет на тему какого-то магазина, куда нужно заехать, потому что дома закончились продукты, необходимые для сегодняшнего ужина…

– АААА, женщина, я тебе о важном, ты мне о еде!

– Они очень громкие. Но веселые, это да. В следующем году сходим опять, так уж и быть.

– Хей, не гони лошадей. – Приобняв, я повел Веру к выходу. Мы специально дождались, когда большая часть людей покинула зал, чтобы не толкаться в проходе. – Так далеко я обычно не загадываю.

– Я теперь тоже, – парировала она незамедлительно и опустила глаза, тем самым заставив меня вновь почувствовать себя полным кретином, ведь о ее статусе станет известно не раньше, чем через пару недель.

«Вот черт, – подумал я, – испортил настроение. Что я за человек такой?» Посмотрел в ее глаза – они были влажными. Еще немного, и Вера снова начала бы тихонечко, украдкой плакать, заверяя, что все в порядке. Я ненавидел, когда она так делала. Бесился от бессилия. А ведь до этого настроение было потрясающим. Я сжал ее ладонь и повел Веру за собой в темный переулок за зданием. Подошел совсем близко, едва не прижимая ее своим телом к стене.

– Я не о том, ты же поняла?

– Поняла. – Она смотрела на меня снизу вверх доверчиво, но грустно.