Веселый Роджер – знамя вора

– Повторяю, я секретный агент, а такого могут знать всего лишь два человека в управлении. Или вы хотите сказать, что вам удалось подкупить самого директора, который тоже в курсе? – сощурился Джон.

– Ход хороший, но как тогда мне расценить ваше любопытство? Почему вы интересовались именно этой местностью, почему вам важно знать, где находится штаб береговой охраны? Что вы на это скажете?

Джон молчал.

– Ну, хорошо... Мы оставим вас здесь немного подумать. Надеюсь, что когда мы вернемся, то у вас будут готовы ответы на наши вопросы.

Развернувшись, Мунк пошел к двери. Его белая рубашка пропотела, и на спине между лопатками отчетливо выделялось влажное пятно.

Самый подходящий момент для нападения: достаточно всего лишь одного удара в основание черепа, и на свете одним неприятным человеком станет меньше. Охранник неуклюж и в тесном помещении будет лишен преимущества в весе. Так что на разбирательство с ним уйдет не более тридцати секунд. А уж завладеть машиной не составит большого труда.

Вот только что потом делать с добытой свободой?

Ехать будет некуда. Самое большее, на что он может рассчитывать, так это добраться до Могадишо, где его немедленно арестуют, как шпиона и убийцу, а разгневанные родственники погибших будут добиваться для него смертной казни. И что самое скверное, помощи не дождаться. Ведь никто даже не знает, в какую глухомань он попал.

Охранник отстранился от косяка, продолжая внимательно наблюдать за Джоном, словно ожидал, что пленник предпримет отчаянную попытку пробиться на волю. А когда Мунк вышел, он скривил губы в приветственной улыбке и вышел следом.

Дверь тяжело ахнула, а потом снаружи вжикнул засов.

Джон внимательно осмотрел камеру и только сейчас заметил, что на стенах видны какие-то неразборчивые надписи. Выходит, что в этой тюрьме до него были и другие узники. Хибара на окраине поселка – банальная тюрьма, возможно даже, место последнего пристанища, и теперь понятен проявленный к нему интерес со стороны местного населения: еще один пленник, вот радость-то! Развлечений в африканской глуши немного, а тут, глядишь, еще и голову ему отрубят. Хоть какое-то развлечение.

Некоторые надписи находились чуть ли не под самым потолком. Очевидно, в камере была лавка, с которой можно было дотянуться до верха. Вот только зачем им писать так высоко? И тут Джона осенила неприятная догадка: очевидно, внизу было такое огромное количество надписей, затертых впоследствии глиной, что каждая последующая просто терялась. И чтобы как-то выделиться среди прочих посланий, следовало взобраться на самый верх.

Из этого следует вывод: импровизированная тюрьма существует уже не один месяц, а может быть, даже и год, и повидала на своем веку целую толпу узников. Вот только непонятно, что же стало с ними впоследствии.

И живы ли они еще?

Джон Эйрос внимательно принялся вглядываться в написанное, пытаясь рассмотреть даты. Лишь в одном месте он увидел нечто похожее на календарь: судя по зачеркнутым дням, узник прожил здесь двадцать один день. А что с ним стало потом? Его отпустили? Заплатили за него выкуп? Или скормили акулам?

Вариантов не так уж и много, из них девяносто процентов не самые благоприятные.

Вместе с одиночеством пришло осознание своего удручающего положения. На мозги давила жара, исходившая от стен, и неопределенность: совершенно непонятно, когда к нему зайдут в следующий раз. Или это произойдет, когда он превратится в мумию?

Единственные существа, которые чувствовали себя в камере по-настоящему комфортно, были ящерицы, шмыгающие по стенам. Рептилии совершенно не боялись пленника, порой они взбирались к потолку и с каким-то тревожным любопытством посматривали в его сторону, словно приглашали поиграть с ними в прятки.

Незаметно накатили сумерки, сделав воздух немного плотнее. Очень хотелось пить. Несколько раз к двери подкрадывались мальчишки и что-то негромко лопотали, наблюдая за пленником. Джон пытался говорить с ними по-английски, но в ответ они просовывали длинные узкие прутья и пытались уколоть его заточенным концом. Судя по наглости, с которой они действовали, подобная возможность им представлялась не однажды. Порой дверь сотрясалась от ударов: очевидно, ребятня устроила из нее футбольные ворота.

Вместо пола – слежавшаяся солома, сухие камыши и грязная втертая в землю циновка, видно, помнившая изрядное количество пленников.

Выбрав место почище, Джон сел и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Думай, анализируй, просчитывай, где именно ты мог проколоться.

Документы? Пожалуй, этот вариант следовало отбросить: выполненные на самом высоком уровне, они вряд ли могут вызвать настороженность. Другое дело, что сомалийцы могли отследить его связи в Европе, когда он без особых дел болтался по Лондону. Именно в это время, слегка нарушив инструкции, он заглянул в пару квартир, которые следовало бы обходить окружным путем. Не исключено, что люди, которые за ним следили, могли пробить жильцов и установить его подлинное лицо.