Весеннее чудо для мажора

— Мне нужно еще два месяца, и деньги будут у меня. Не передумал. Документы заберем, и переезжаем во Владивосток, все как договаривались.

— А как же твоя Лиза? — хмыкнул Макс. — Девчонка на тебя запала, устроит плач Ярославны, что ты уехал. Еще и за нами попрется, как жена декабриста. Или ты хочешь позвать ее с собой?

Позвать?

Андрей собрался переезжать, и копит деньги? Почему мне-то не сказал? Я, конечно, поеду с ним, это и не обсуждается. Тем более, после нашей совместной ночи. Мне было горячо, стыдно, и безумно приятно, и я бы хотела, чтобы все мои ночи были такими.

И дни.

Только рядом с ним.

— А что Лиза? Погуляли, неплохо провели время, и все. Свой самовар в другой город тащить тупо, — донеслись до меня жестокие слова. — До переезда с ней погуляю, может, и раньше разбежимся. В вечную любовь я не верю, так что даже если Лиза захочет зачем-то поехать со мной, то нахер надо. А сейчас мне пора. Бабло скоро будет.

Я, оглушенная, выбежала из универа, забыв про карманное зеркальце, валявшееся под партой. И про столовую, где мы должны были пообедать, и про две оставшиеся пары. Домой побежала, к папе.

— Ох, детка, может, лучше домой? Давай и правда квартиру тебе снимем, лишь бы подальше от этого Андрея, а?

— Нет, мам, — покачала я головой. — Все в прошлом. И Андрей здесь не останется. Я сделаю так, что он уедет, больше бегать я не стану!

— Лиза… — мама прикусила губу, и, явно хотела продолжить меня уговаривать и утешать, но тут раздался гудок машины.

Я выглянула в окно, и увидела Вика — своего парня.

— Мам, Вик приехал, на созвоне. Люблю тебя, — улыбнулась я ей. — И все будет хорошо, я у тебя сильная.

Отключилась, и вышла на улицу. И взглянула на Вика другими глазами, только сейчас поняв, что они с Андреем здорово похожи. Мама говорила мне об этом, а я спорила, уверяла, что ей кажется их внешнее сходство.

Нет, маме не казалось.

Тот же рост, то же телосложение, черты лица как у братьев. Только характер совсем другой — спокойный, дружелюбный, мягкий. И фамилия, слава Богу, не Булатов, а Зорин.

— Привет, чего не заходишь? — я выбежала Вику навстречу, встала на носочки, и обняла.

— Мало ли, вдруг вломился бы в дом к чужому человеку, перепутав, — Вик обнял меня в ответ, и прижался к моим губам. — Пригласишь к себе?

— Не пригласит, — услышала я недовольный голос Андрея.

Черт бы его побрал.

Только я хотела высказать ему, чтобы не совал нос куда не просят, как Вик нахмурился, и удивленно спросил, глядя на Булатова:

— Ты?

Глава 4

Если бы я была помладше, я бы заломила руки, и завопила: «Ну за что мне все это? За что? Почему я?»

Но вопить в моем возрасте как-то неприлично. Обществом это почему-то осуждается, что кажется мне жутко несправедливым — вот что с того, что мне двадцать один год?! Иногда хочется как капризный ребенок поступить, душу отвести, и показать миру, как я им недовольна. Но увы, приходится высказывать свои претензии этому миру мысленно. Топать ногами, орать у себя в голове: «Какого черта ты, Булатов, приперся? И сейчас, и вообще в мою жизнь! Да, ты, именно ты!»

Еще и Вик… нет, он хороший, мы даже толком не ругались ни разу, а это признак здоровых отношений. С Андреем мы то и дело препирались, вкусы у нас только на стейки совпадали, а на все остальное — на фильмы, на музыку, даже на топпинг для мороженого — у каждого свои предпочтения. И все наши недолгие отношения мы провели ругаясь и мирясь.

И этим я, не скандалистка по натуре, почему-то дико наслаждалась.

А Вик другой. Идем в кино, и я вижу, что он терпеть не может соленый попкорн, но уступает мне вместо того, чтобы купить себе отдельное ведерко сладкой гадости. И так во всем. Милый, воспитанный, уступчивый, и… бесит. Иногда. По дурацким мелочам раздражает, а я даже высказать их не могу, иначе совсем уж стервой буду выглядеть.