Весеннее настроение

– Зиночка, – канючил бомж, – ты мне только налей буквально семьдесят пять грамм, и я немедленно улечу на крыльях любви! И я ведь не за просто так прошу, что я, не понимаю? Мы живем в мире чистогана, так что бесплатно ничего не бывает. Даже сыр в мышеловке и тот подорожал. Я тебе могу ценную вещь предложить…

– Ага, улетишь, как же! – вяло отлаивалась Зинаида. – А то я тебя не знаю! Добрый день, Валентин Иванович! Какими судьбами?

Последние слова, разумеется, относились к капитану Мехреньгину.

– Да вот с этим инвалидом перестройки хочу пообщаться! – Капитан кивнул на бомжа. – Здорово, Керосиныч!

– А я что? – забеспокоился бомж. – Я ничего! Я ни сном ни духом, вы меня знаете!

– Очень хорошо знаю! – Мехреньгин прожег бомжа из-за очков рентгеновским взглядом. – И, между прочим, видел тебя сегодня утром сам знаешь где… Колись, Керосиныч!

– Что значит – колись? – Бомж испуганно заморгал. – Я ни сном ни духом…

– А какую ты вещь хотел Зинаиде сплавить? Думаешь, я не слышал?

– Ничего не знаю… – заныл бомж.

– Ох, Керосиныч, ищешь ты неприятностей на свою седую голову! – вздохнул капитан. – Дело-то серьезное, убийство…

– А я-то при чем? Я его и не разглядел толком!

– Ага! – оживился Мехреньгин. – Давай теперь подробно и с деталями! Кого – его и вообще как дело было?

– Да я вчера отдыхал у себя в подвале, – начал бомж, воровато озираясь. – Никому ничего плохого не делал, думал о серьезных мировых проблемах – как бы опохмелиться… вдруг вижу – ноги…

– Какие ноги? – переспросил Мехреньгин.

– Обыкновенные ноги, мужские, в хороших ботинках. Шли эти ноги мимо моего подвала, да вдруг притормозили… Ну, я-то сначала ничего, не беспокоюсь – мало ли что человек надумал, к примеру, приспичило ему… а тут смотрю: он в люк что-то выбросил… Там, Иваныч, люк такой имеется, завсегда малость приоткрытый… Ну, выбросил, значит, и дальше пошел… А я подождал немножко и решил проверить – мало ли что полезное… люди ведь разное выбрасывают… Этот люк, Иваныч, он вообще-то неглубокий, не канализация какая. Только было я собрался пойти посмотреть, как Мишка Пузырь позвал помочь. Он, понимаешь, где-то чугунную болванку раздобыл, и никак ему было до пункта приема одному ее не дотащить…

– Во даете! – восхитился Мехреньгин. – Неужели болванку доперли?

– А то, – с гордостью сообщил Керосиныч. – Ну и после этого, конечно, загудели, на чугунные деньги. А сегодня проснулся я и вспомнил, потому как выпить-то охота, здоровье поправить… Значит, выбрался я из своего подвала, крышку люка в сторонку отодвинул и пошуровал там внутри. У меня для этой надобности крючок специальный имеется… и представляешь, Иваныч, нашарил я там, в люке, могильник…

– Какой такой могильник? – удивленно переспросил Мехреньгин.

– Как – какой? Ты что, не знаешь, какие они бывают, могильники? Маленькие такие, по которым богатые разговаривают…

– Мобильник, что ли? – дошло до капитана.

– Ну, какая разница! Могильник или мобильник, как хочешь назови, а все одно вещь стоящая. В общем, достал я его оттуда, хотел тут же к Зинке идти – а тут, смотрю, ваши понаехали, вокруг той машины столпились. Я, само собой, испугался, решил немножко переждать – мало ли что… ну вот, переждал, только сюда пришел, начал с Зинаидой переговоры – а тут ты являешься… – И бомж тяжело вздохнул.

– Значит, тот человек, который мобильник выкинул, шел с той стороны, где машина угнанная стояла? – уточнил Мехреньгин.

– Насчет того, угнанная она или нет, ничего не знаю, а только ваши точно в той стороне базарили.

– Ну-ка, Керосиныч, покажи мне тот мобильник! – потребовал капитан.

– Ну вот, так я и знал, что ничего мне с него не будет, кроме неприятностей! – заныл бомж.

– Ладно, так и быть, я тебе на опохмел из личных средств выделю!

Керосиныч снова тяжело вздохнул и протянул Мехреньгину новенький мобильный телефон.

Телефон был розовый, симпатичный, определенно женский.

Через четверть часа капитан Мехреньгин вернулся в свой кабинет.

Гражданин Птичкин выглядел так, как будто его неделю использовали на тяжелых физических работах, к примеру на асфальтоукладчике вместо асфальта. Жека, напротив, был энергичен и полон сил.

– Ты, Иваныч, как-то рано вернулся! – проговорил он с сожалением. – Еще бы минут десять, и я бы его дожал!

Мехреньгин ничего ему не ответил. С загадочным видом он скрылся за шкаф и зашуршал там бумагами.

В комнате наступила настороженная тишина.

И вдруг в этой тишине раздались первые такты сороковой симфонии Моцарта.

– Это у кого мобильник звонит? – выглянул из своего укрытия Мехреньгин. – У кого такая мелодия красивая?

– Это у меня, – ответил Птичкин, заметно побледнев.

– А что же вы тогда не отвечаете? – проговорил капитан Мехреньгин елейным голосом. – Вы ответьте, Андрей Михайлович, вдруг что-то важное!..

– Да ничего, – промямлил Птичкин. – Я после перезвоню…

– Ну, вы хоть взгляните, кто звонит! – настаивал Мехреньгин. – Может, очень важный звонок!

– Да ничего, обойдутся… – отнекивался Андрей Михайлович.

– Нет уж, вы все-таки взгляните! – Мехреньгин вышел из-за шкафа, направился к подследственному.

Жека удивленно смотрел на своего напарника.