Весеннее равноденствие

— Ухарь-купец выискался… Ты не задирайся, Готовцев, а наперед все это учти крепко. Хочешь играть во взрослые игры, будь готов и синяки получать и умей давать сдачи.

— Дайте обратно докладную, Владимир Александрович.

— Бери. Хорошо, хоть собственную глупость понимаешь.

Начальник главка выдал еще несколько пространных воспитательных тирад, затем его, видно, разжалобил удрученный и расстроенный вид начальника ОКБ. Голос Балихина помягчел, разгладились сердитые складки на лбу. Он шумно вздохнул, как вздыхает отец, выговоривший провинившемуся сыну. Пошел к сейфу, звякнул ключом и положил на стол первый экземпляр докладной Готовцева на имя министра.

— И это возьми… Перехватил у референта, чтобы уберечь тебя от позорища… Просто вопросы ставить, но еще проще и угробить их. А угробленный вопрос, Готовцев, это, считай, мертвец. Никакая медицина его не вытащит на свет божий. Поверь моему опыту и сам такие вещи научись понимать.

Андрей Алексеевич слушал Балихина и думал, что здорово ему повезло с начальником главка. С таким, по пословице, и потерять не жалко, чем с иным найти.

— Через месяц придешь с докладной. И не к министру ее потащишь, а мне представишь со всеми нужными расчетами и обоснованиями… Ты сейчас руководитель, Андрей, ты ощути себя в новом своем качестве не только по заработной плате… Руководить — это труднее, чем быть даже очень хорошим конструктором.

— Понимаю, Владимир Александрович.

— Теоретически пока ты все понимаешь. Чтобы дошло это до тебя практически, нужно тебе собственным носом стукнуться не раз о служебный стол. Ничего, это дело наживное. Главное, не тушуйся…

Прощаясь с подчиненным, Балихин задал еще один вопрос:

— Как вы Агапова повернули? Он теперь категорически против нового строительства и вовсю ратует за модернизацию. К нему вы какой подобрали ключик?

— Да вроде и ничего особенного…

— Ладно, пусть это остается секретом фирмы. Перед начальством тоже нельзя выворачивать карманы наизнанку. Кое-что ты и при себе сберегай, а то ведь у нас имеются тоже экспроприаторские замашки.

Девичий голос ответил, что Тамара Вяльцева в этой смене не работает. Андрей положил на рычаг телефонную трубку и недоуменно уставился на аппарат. Как так не работает, если она должна работать. Он же наверняка знает, что бригада Готовцевой работает сегодня в эту смену. Он же утром видел, как мать уходила на работу. Может быть, просто его не поняли? Может, тот, кто откликнулся на звонок, не знает Тамару Вяльцеву?

Но звонить снова было уже мальчишеством.

Вечером он спросил мать, как поживает Тамара.

— Не знаю, Андрюша. Она ушла из моей бригады.

— Почему?

— Наверное, решила, что так будет лучше. Для меня и для нее. Хорошо, что она понимает такие вещи. Я ничего не скажу дурного, Андрюша. У Вяльцевой толковые руки и соображающая голова. Она все ловит на ходу. И мои девчата ее полюбили. А у них есть нюх в таких делах… Я посоветовала ей подать заявление на место в общежитии. Может быть, она уже переехала туда от тети Маши… Не спрашивай меня больше ни о чем, сын. В этом деле я тебе не буду помощницей. Не принуждай. Все должно прийти само собой. Или не прийти. Я сказала ей про твой отлет. Но это мне стоило дорого, Андрюша. Ты знаешь, я не могу тебе отказать, но ты жалей меня, сын, жалей почаще…

Андрей подошел к матери, обнял за плечи и поцеловал в ровный, как струна, пробор в седых волосах.

Значит, надо ехать на Каширку, разыскивать по памяти старенький дом с обвалившимся балконом, в котором проживает Кира Владимировна.

Мать он больше не станет впутывать в свои дела. Хватит и одного раза. «Все должно прийти само собой. Или не прийти».

В этом тоже есть мудрость жизни. Нельзя отставать, но порой еще хуже поторопиться. Поторопиться и неловким движением спугнуть лесную птаху, доверчиво вылетевшую на лесную опушку. Нырнет та птица снова в гущину леса, и тогда ты уже больше не отыщешь ее.

Андрей подошел к кульману, уселся и долго смотрел на исчерканный ватман, думая совершенно о другом. Потом на глаза попался затрепанный детектив, кинутый на подоконник младшим братом, и немного развлекла история о таинственных зеленых призраках.

Позвонила Нателла, спросила о самочувствии и сказала, что через неделю-полторы она все-таки надеется освободиться от присутствия двоюродной племянницы.

Андрей машинально сказал «хорошо», не соображая, что ему назвали оставшееся время испытательного срока.

Глава 17. Муки творчества

— Принадлежность для черчения… Начинается на «р».

— Рейсшина.

— Не подходит. Нужно шесть букв.

— Рейсфедер.

— Привет, Ниночка. Тут же восемь и оканчиваться должно на «а». Нет, в Заборске твоя столичная эрудиция явно деградирует. Это тебе не стыки считать. Здесь нужен широкий диапазон мышления.