Весенней гулкой ранью...

Основа "Черного человека" имеет в русской литературе свою традицию.

Обратимся, например, к пушкинскому "Воспоминанию":

В бездействии ночном живей горят во мне

Змеи сердечной угрызенья;

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

Или к признаниям одного из интереснейших поэтов пушкинского созвездия.

Насколько мне известно, они в связи с есенинским "Черным человеком" не

вспоминались.

"Недавно я имел случай познакомиться с странным человеком, к_а_к_и_х

м_н_о_г_о! - сообщает этот литератор. - Вот некоторые черты его характера и

жизни. Ему около тридцати лет. Он то здоров, очень здоров, то болен, при

смерти болен. Сегодня беспечен, ветрен, как дитя; посмотришь завтра -

ударился в мысли, в религию и стал мрачнее инока... В нем два человека: один

- добр, прост, весел, услужлив, богобоязлив, откровенен до излишества, щедр,

трезв, мил; другой человек... - злой, коварный, завистливый, жадный...

мрачный, угрюмый... недовольный, мстительный, лукавый, сластолюбивый до

излишества, непостоянный в любви и честолюбивый во всех родах честолюбия.

Этот человек, то есть черный, - прямой урод. Оба человека живут в одном

теле... Дурной человек все портит и всему мешает: он надменнее сатаны, а

белый не уступает в доброте ангелу-хранителю. Каким странным образом здесь

два составляют одно, зло так тесно связано с добром и отличено столь резкими

чертами? Откуда этот человек, или эти человеки, белый и черный, составляющие

нашего незнакомца?.. У белого совесть чувствительна, у другого - медный

лоб... Заключим: эти два человека или сей один человек живет теперь в

деревне и пишет свой портрет пером по бумаге... Это я!"

Константин Николаевич Батюшков, замечательный русский поэт, современник

Пушкина... Приведенные строки он написал в 1817 году, в самом расцвете

своего таланта...

Заметим, в образе черного человека у Батюшкова дан отрицательный

портрет автора... Соотнесенное с есенинской поэмой это лишний раз

подчеркивает и ее сложность, многомерность. "Биографы Есенина еще долго

будут разгадывать истинную природу таинственного незнакомца", - пишет В. Г.

Базанов. И в этом он прав.

Но и без трудов биографов и критиков поэта эстетическое воздействие

есенинской поэмы огромно. Каждый раз при чтении этой веши мы вновь и вновь

прикасаемся к больному и тревожному сердцу поэта, чувствуем, как ему тяжко и

горько, как ему ненавистно все ложное, нечестное, мерзкое, черное...

4

Уже в последнем "заграничном" стихотворении "Мне осталась одна

забава..." читаем:

Золотые далекие дали!

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть.

"Похабничал", "скандалил" - в прошлом... "Житейская мреть" сожгла

многое.

Теперь со многим я мирюсь

Без принужденья, без утраты.

Иною кажется мне Русь,

Иными - кладбища и хаты.

Новое "чувствование" родной страны воплотилось в незаконченной

драматической поэме "Страна негодяев". Поэт работал над ней, находясь за

границей.

Одному из главных персонажей этого произведения - комиссару золотых

приисков - Есенин дал, как когда-то говорили, фамилию со значением:

Рассветов.

После возвращения из-за рубежа, в 1924-1925 годах, поэт решил

познакомить читателей со своей новой работой. Публикации появились в трех

изданиях (газета "Бакинский рабочий", московский журнал "Город и деревня", сборник "Страна советская", изданный в Тифлисе; в газете и сборнике -

пометка: "Нью-Йорк, 14 февраля 23 года"). И все они воспроизводили монолог

Рассветова, открывающий вторую часть поэмы... Автор как бы подчеркивал

особую важность в произведении этого действующего лица, его высказываний. И

не без оснований.

Рассветов - человек с большим жизненным опытом. Надо полагать, еще до

революции обстоятельства забросили его в Америку, где он жил в ночлежках,

работал на клондайкских приисках. Ради куска хлеба он участвовал в одной

авантюре, которая для многих любителей легкой наживы закончилась плачевно.

Жизнь "класса грабительских банд" он узнал изнутри. Ее суть он определяет

так:

От еврея и до китайца

Проходимец и джентльмен,

Все в единой графе считаются

Одинаково - business men,

На цилиндры, шапо и кепи

Дождик акций свистит и льет.

Вот где вам мировые цепи,

Вот где вам мировое жулье.

Если хочешь здесь душу выржать,

То сочтут: или глуп, или пьян.

Вот она - мировая биржа!

Вот они - подлецы всех стран.

(Как тут не вспомнить строки из очерка Есенина "Железный Миргород", опубликованного в "Известиях" после возвращения поэта из-за границы:

"Владычество доллара съело в них все стремления к каким-либо сложным

вопросам. Американец всецело погружается в "business" и остального знать не

желает".)

Комиссар Рассветов рассказывает об Америке не однозначно. Осуждая