Весенней гулкой ранью...

наоборот, в жизни его не было ничего, что не было бы так или иначе отражено

в его стихах".

Он не преувеличивал, считая свои стихи достовернейшей автобиографией.

Слова он черпал из своего сердца. А сердце его тысячами незримых нитей было

связано со многим из того, что вобрали в себя беспредельно огромные понятия

- жизнь, эпоха...

Он рассказал о времени через себя.

Он рассказал о себе через время.

4

В один из дней 1925 года с Есениным встретился Качалов. "Меня поразила

его молодость, - рассказывал друг поэта. - Когда он молча и, мне показалось,

застенчиво подал мне руку, он выглядел почти мальчиком, ну, юношей лет

двадцати". Есенин начал читать стихи. Качалов видел "прекрасное лицо: спокойное (без гримас, без напряжения, без аффектации, без мертвой

монотонности поэтов), спокойное лицо, но в то же время живое, отражающее все

чувства, которые льются из стихов...".

О том же годе вспоминает писатель Никитин: "Встреча, как всегда,

началась стихами. Я не узнавал темного, мутного лица Сережи, разрывались

слова, падала и уносилась в сторону мысль, и по темному лицу бродила не

белокурая, а подбитая улыбка".

Так пей же, грудь моя,

Весну!

Волнуйся новыми

Стихами! -

вырывается у поэта, когда он чувствует прилив новых сил, когда он - "товарищ

бодрым и веселым".

И безысходная тоска сжимает его сердце в минуты душевного упадка,

подавленного настроения:

В ушах могильный

Стук лопат

С рыданьем дальних

Колоколен.

Но и в такие моменты ему чужда и надрывная слезливость, и мировая

скорбь. "Что случилось? Что со мною сталось?" - спрашивает себя поэт

бесхитростно и откровенно.

И с той же обезоруживающей прямотой, лишенной митинговой крикливости и

наигранного пафоса, он восклицает: "...Так хочется и мне, задрав штаны, бежать за комсомолом".

Новое властно влекло к себе, звало "постигнуть в каждом миге Коммуной

вздыбленную Русь". И поэт откликался на этот зов стихами о Ленине, "Песней о

великом походе", "Анной Снегиной", "Балладой о двадцати шести",

"Стансами"...

От чистого сердца он говорил:

Равнодушен я стал к лачугам,

И очажный огонь мне не мил,

Даже яблонь весеннюю вьюгу

Я за бедность полей разлюбил.

Мне теперь по душе иное...

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

Можно было думать, что жизненные позиции поэта определились. Желание

"быть певцом и гражданином... в великих штатах СССР" становилось

реальностью.

Но в действительности все обстояло сложнее. Старые привязанности

оказались более сильными, чем представлялось. От сегодняшнего и завтрашнего

взор поэта обращался ко вчерашнему:

И теперь, когда вот новым светом

И моей коснулась жизнь судьбы,

Все равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы.

И снова, как бывало прежде, в его душе борются разноречивые

переживания. Искреннее стремление вчувствоваться в новое не в состоянии

одолеть давнишних пристрастий. Рождаются сомнения, неуверенность в своих

силах, подчас приводящие к горькому итогу:

Я человек не новый!

Что скрывать?

Остался в прошлом я одной ногою,

Стремясь догнать стальную рать,

Скольжу и падаю другою.

Все неотступнее ощущение одиночества.

В родном краю поэт, как ему кажется, никому не знаком, а "те, что

помнили, давно забыли". А жизнь идет своим чередом: сельчане "обсуживают

жись", хромой красноармеец "рассказывает важно о Буденном", комсомольцы

"поют агитки Бедного Демьяна"...

Болью и обидой наполняется сердце поэта:

Вот так страна!

Какого ж я рожна

Орал в стихах, что я с народом дружен?

Моя поэзия здесь больше не нужна,

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.

Но обижаться не на кого: пришло новое поколение и зазвучали новые

песни. Один из персонажей "Пугачева" - Бурков - восклицал:

...плевать мне на всю вселенную,

Если завтра здесь не будет меня!

Поэт сознает: неизбежен путь в "страну, где тишь и благодать". Круг

драматических переживаний как будто замыкается: впереди - смерть, тление,

небытие. Так что же - "плевать... на всю вселенную"? Нет, перед лицом

неотвратимого чувство и мысль поэта идут по иному руслу:

Вот почему так тянусь я к людям,

Вот почему так люблю людей.

Пусть ему выпала трудная доля, он желает живущим добра и радости:

"Каждый труд благослови, удача!.."

Оставшись наедине с самим собой, он видит, как

...луна, напрягая все силы,

Хочет так, чтобы каждый дрожал

От щемящего слова "милый".

"Чтобы каждый..."!

"Тянусь к людям", "люблю людей" - слова, которые могут служить

эпиграфом к лирике Есенина. В них заключено, быть может, то главное, что

делает его поэзию близкой и дорогой народу.

"Сутемень колдовная счастье мне пророчит" - это было сказано совсем еще

юным поэтом.

"Где мое счастье? Где моя радость?" - в тоске спрашивал он, прошедший

по дорогам жизни и сделавший "много ошибок".

Но как бы ни был трагичен его путь, счастье и радость не обошли поэта.

Он, чью судьбу "вихрь нарядил... в золототканое цветенье", познал счастье

дышать и жить на родной земле, счастье любви ко "всему живому".