Весенняя коллекция

– Я уже сомневаюсь в своих способностях. Как ты думаешь, они догадались?

– Они никогда ни о чем не узнают, – успокоила его я. – Я сама чуть было тебе не поверила.

– Но в Париже действительно знаменитая канализация, и многие туристы ее осматривают.

– Этим мы займемся после Лувра, – предложила я, – чтобы ты не волновался.

– Может, как-нибудь в другой раз. Там темно и наверняка полно крокодилов, как в Нью-Йорке. И потом, канализация не считается, она не дает такого чувства превосходства, как поход в Лувр.

– Но это же указывает на то, что ты интересуешься историей, археологией и санитарией. А что наша цивилизация без санитарии? Так что это указывает еще на три области, в которых мы их обошли. У девочек разовьется комплекс неполноценности – зачем ты только заговорил о канализации? Ты заметил, какое у Джордан было выражение лица? Она была впечатлена.

– Придется мне тебя проучить, чтобы ты больше надо мной не смеялась.

Наверное, я вложила в свою саркастическую улыбку чересчур много магической силы рыжеволосых, потому что Майк бросился меня целовать, и так, что я словно сознание потеряла, потому что следующее, что я помню, – это то, что такси остановилось. Неужели мы целовались всю дорогу до Лувра?

– Фрэнки! Открой глаза. Мне надо расплатиться с шофером.

– Подкупи его, и пусть он уходит, а мы останемся здесь.

– Я бы так и поступил, но он уже остановил счетчик, и полицейский смотрит на машину подозрительно, а вон какая-то парочка ждет, когда такси освободится. Нам придется выйти. Отпусти меня хотя бы на минуточку, дурочка моя милая.

– Не могу. Могла бы – отпустила бы, но не могу. – Я на самом деле не могла. Полжизни я ждала, чтобы почувствовать такое, но даже представить себе не могла, что это будет… нет, словами этого не описать.

– Радость моя, мы в Лувре.

– Почему в Лувре?

– Мы туда идем, ты что, забыла? У нас свидание.

– Правда? – Я напрягла память. Майк Аарон целовал меня несчетное количество раз. Он называл меня красавицей, и милой, и деткой, а теперь еще хочет, чтобы я помнила про свидание?

– Правда. Свидание по-бруклински.

– Наверное, так оно и есть, раз ты так говоришь. – И, тяжело вздохнув, я открыла глаза. Медленно расцепила руки, которыми обнимала Майка за шею, и отпустила его, вернее, почти отпустила, и стала целовать его подбородок и шею, пока он пытался достать бумажник. «У него такая шея – ее можно целовать целый день, и не надоест», – думала я, нехотя от него отодвигаясь. Мне казалось, что, если я перестану его целовать, случится что-то ужасное.

Майк, похоже, испытывал нечто подобное, потому что умудрился одной рукой достать бумажник и расплатиться с шофером, а другой крепко держал меня за талию. От такси до входа в Лувр он вел меня, крепко обняв обеими руками за плечи и целуя в макушку. Идти так довольно трудно, но в Париже на это никто не обращает внимания. На эскалаторе нам пришлось разъединиться, но мы все равно держались за руки, а внизу мы встали у первой же свободной стены и снова стали целоваться, пока не стало окончательно ясно, что надо либо это прекращать, либо разыгрывать феерическую сцену прямо на глазах у всех, пришедших осмотреть крупнейший музей Европы.

– Мы только бросим взгляд, – шепнул мне Майк на ухо, – быстренько все осмотрим, раз уж пришли сюда.

И мы подошли к карте, указывающей расположение всех ста девяносто восьми залов Лувра.

– Можно заглянуть в гробницу Сфинкса, – предложил он. – Там наверняка никого нет. Или посмотреть пирамиду Аакхтихотепа, склеп времен Пятой Династии. Наверняка туда заходит не больше десяти посетителей в год.

– Это совсем не похоже на Лувр. В античном отделе Метрополитена наверняка есть нечто подобное, – заметила я, напрягая то, что осталось от моих мозгов. – Получится, что мы не увидели ничего того, что есть только в Лувре, и что мы ответим, если нас спросят?

– Но только подумай, как уютно это звучит – склеп, гробница. Они будут в нашем полном распоряжении.

– Майк, – сказала я предостерегающе, поняв, что у него на уме.

– Это не запрещено законом, радость моя. Мне просто необходимо тебя поцеловать.

– Мне тоже, но я не могу кататься по полу в общественном месте, – с сожалением сказала я. – Слушай, а может, быстро сбегаем посмотрим на Венеру Милосскую и Нику Самофракийскую? Ведь это самые популярные экспонаты.

– Тогда надо зайти и к Моне Лизе. Шедевр из шедевров.

Можете мне поверить, в Лувре ничего быстро не делается, если только вы не захватили с собой ролики. Эти карты, на которых все кажется близко, страшно обманчивы. Пока мы шли от Венеры Милосской к крылатой Нике, а потом к Моне Лизе, нам пришлось обойти почти весь музей. Взглянув на толпу, которая обступила какую-то картину, и решив, что это наверняка и есть Мона Лиза, мы вышли в длинную галерею с окнами на Сену. Называлась она Большая галерея и вела, если верить указателям, к выходу.

– Теперь я точно знаю, почему никогда не ходил сюда раньше, – сказал Майк. – Это место чересчур велико для меня. Больше часа в музее – и уже невозможно воспринимать то, что видишь. А мы, боюсь, превысили этот лимит.