Весенняя лихорадка

Соски суки утратили наполненность и втянулись в тело, но щенки не забыли, что недавно сосали оттуда молоко. Мать убегала от их настойчивых попыток тревожить ее, но один рыжевато-коричневый щенок был настойчивее других, и когда они с матерью отходили достаточно далеко, мать останавливалась и позволяла ему сосать себя. Потом сильно била его, однако, заметила Глория, не настолько сильно, чтобы он неправильно понял, обиделся и разозлился на нее. Мать раскрывала удивительно большую пасть, поднимала щенка за шиворот, отбрасывала в сторону, потом делала большой прыжок и гонялась по саду за воробьями. Тем временем другие щенки ждали ее, и когда она подходила к ним, снова пытались добиться от нее молока. Может быть, они похожи на мужчин, подумала Глория; может быть, они знают, что молока там нет. И у Глории было сильное подозрение, что матери нравится их заигрывание с ней. Она догадывалась, что природа снабдила мать инстинктом отгонять щенков. Они стали уже достаточно большими, чтобы есть твердую пищу, и долгом матери было заставить их заботиться о себе.

Эта мать замечательная особа. Глория поймала себя на этой мысли и, поскольку была одна и не рассуждала вслух, продолжала об этом думать. Эта мать замечательная особа. Должно быть, она обладает превосходными качествами, судя по тому, как держит голову, как стоят торчком ее уши, как она играет со щенками, но при этом не позволяет им быть слишком наглыми и своевольными. Как лежит, положив голову на вытянутые лапы, и наблюдает обманчиво сонными глазами затем, как щенки пытаются есть траву или найти в траве что-то съедобное. Это поистине замечательно. Один черный щенок пытался заняться самоудовлетворением, и мать всякий раз поднималась, била его лапой или поднимала зубами за шиворот и делала вид, что наказывает. Через несколько секунд опускала щенка, но тот уже забывал о сексе. Но рыжевато-коричневый все это время был ее любимцем, и тут Глория увидела то, чему не могла поверить. Увидела собственными глазами. Она ничего не знала о собаках, может быть, у них это обычное дело, но решила спросить у ветеринара, всегда ли собаки так делают. То, что она увидела и во что не могла поверить, было происшествием между матерью и щенком.

Мать лежала на траве, наблюдая за детьми (как будет наблюдать Анна на пляже, когда у нее появятся дети). Рыжевато-коричневый собрался присесть, чтобы помочиться. Мать тут же подскочила, схватила зубами и отнесла в кусты. Опустила, взяла в зубы его заднюю ногу и задрала ее. Для щенка это было внове, он вырывался, собираясь присесть, и слегка мочился, но мать держала его и трясла, пока он не перестал мочиться. Вот и все. Наверное, мать делала это недавно, но зрелище было замечательное. Оно навело Глорию на мысль о том, где отец щенков.

Отец. Этот сукин сын, видимо, где-нибудь на Лонг-Айленде, в Коннектикуте или Уэстчестере, где красиво и прохладно, а здесь мать учит своего щенка справлять нужду стоя, как мужчина, а не сидя, как размазня. Но мать как будто не тосковала по отцу. Она была самостоятельной, для женщин это большое достоинство. То, что женщины должны плакать, ждать или что там еще, — ерунда. Дайте женщине ее дитя или детей, и пошли все мужчины к черту. То, что Глория считала чепухой относительно материнства, на ее глазах продемонстрировали овчарка и ее щенок. Настроение у нее улучшилось. В ее глазах Билл Гендерсон занял место просто-напросто отца детей Анны, и пусть себе укладывает свою медсестру на операционный стол или делает что угодно. Сыграв свою роль в зачатии детей Анны, он утратит значительность. Если любишь мужчину, тем лучше, но его не обязательно любить, не обязательно даже знать. Эту идею привезли из Франции и Англии, кобылы в этих странах стали жеребиться, эту идею успешно применяли к людям в Нью-Йорке, в тех случаях, когда муж был бесплоден, а оба супруга хотели ребенка. Лиггетт. У него есть дети. Глория задумалась о себе. Три аборта и все прочее, чем она предохранялась от беременности, возможно, оказали очень скверное воздействие. Ей впервые захотелось ребенка, а она…

— Глория! Тебе звонит Эдди Браннер, — позвала мать.

— Сейчас подойду, — ответила Глория.

Эдди мог бы это сделать. Но ей не хотелось Эдди. Ей хотелось Лиггетта. И все-таки Эдди сделал бы это. Очень даже охотно.

— Алло.

— Привет, подружка. Это Эдди.

— Я знаю.

— Малышка, у меня приятная новость. Я нашел работу.

— Работу! Эдди, это замечательно. Где? Что нужно делать?

— Ну, деньги небольшие, всего двадцать пять долларов в неделю, но это уже кое-что. Рисовать для кинореклам.

— О, превосходно. Когда начинаешь?