Весенние ласточки

— Больше энергии, ну-ка, еще больше энергии!

Старик Одебер в этом вопросе был непреклонен. По его убеждению, тот, кто не способен взбить белки так, чтобы они стояли, не кондитер. Но Жак, с тех пор как он, отбыв военную службу, поступил в отель «Лютеция», не нуждается в советах отца, здесь он считается специалистом в этой области, и шеф за сноровку называет его механической сбивалкой. Однако эти похвалы не доставляют Жаку особого удовольствия, так как он по-прежнему ненавидит взбивать белки.

Было около девяти часов вечера, когда наконец последний омлет-сюрприз с коричневой корочкой жженого сахара был вынут из раскаленной до трехсот градусов духовки и унесен метрдотелем под серебряным колпаком в ресторан. Жак, весь в поту, уже потерял надежду снова увидеть Жаклину.

Клюзо минут десять назад удалился в свой кабинет. Шум в кухне, достигнув наивысшей точки, стал утихать. Заказы выкрикивались все реже и реже. Атмосфера постепенно разряжалась… Соусники и рыбники уже принялись чистить свои столы. Помощники поглядывали на часы. Только в отделении, где готовилось кофе, продолжалась кипучая деятельность. Официанты и метрдотели, которые толпились раньше у раздаточного стола, теперь стояли в очереди к окошечку винного погреба.

Против всякого ожидания Жаклина пришла. У нее был усталый вид, но она улыбалась, стоя у раздаточного стола с заказом в руке. Жак был занят уборкой посуды и не сразу ее заметил. Жаклина тихонько позвала:

— Жак, пойди сюда.

При звуке ее голоса Жак подскочил к столу.

— Чего хочешь, красавица?

Она протянула ему розовую квитанцию с подписью официанта из кафе, на которой было написано: «десять пирожных».

Жак спросил:

— А ты хочешь пирожное?

Жаклина кивнула головой и шепотом добавила:

— Я больше не могу есть остатки, которыми нас кормят в столовке. Сегодня было еще отвратительнее, чем обычно.

— Какое?

— Слойку.

«Черт побери! — подумал Жак. — У меня не осталось ни одной слойки». Но ему во что бы то ни стало хотелось выполнить просьбу девушки, и он помчался в кондитерский цех, чтобы приготовить «наполеон». На это требовалось минуты две. Занимаясь пирожным, Жак обдумывал, как он скажет Жаклине: «Ты свободна сегодня? Можно тебя подождать у выхода? В котором часу ты кончаешь?»

— Жак, торопись, это срочный заказ.

Он вернулся с блюдом, на котором были разложены одиннадцать пирожных, но Жаклина была уже не одна. Рядом с нею стоял Жозеф — официант из кафе — и пытался добиться с ней свидания. Ничего ему не ответив, Жаклина взяла блюдо, улыбнулась Жаку в знак благодарности и исчезла, ни разу не обернувшись.

— Фигурка что надо, — проговорил Жозеф.

— Чего тебе?

— Ты не мог бы стянуть для меня два пирожных? Я голоден.

— А талон есть?

— Нет.

— В таком случае убирайся. Мне неохота быть уволенным из-за тебя.

Все кончено. На часах четверть десятого, повара бегут к вешалке. Как всегда, только дежурная бригада останется до полуночи. Кондитеры закончили работу. Жак убрал всю утварь и тоже пошел одеваться. В кухне воцарилась тишина, постепенно потухли все лампочки…

У вешалки служащие смеялись над стариком Жюлем. Кто-то в шутку положил ему в башмак яйцо. Старик выжимал мокрый носок и ругался. Жак торопливо оделся и одним из последних пошел к лестнице. В коридоре МейерА, товарищ из рыбного цеха, остановил его и шепотом сообщил:

— Послушай, у меня в кармане цыпленок, а говорят, что сегодня у дверей стоит сам Бекер.

— Ну и что?

— Ты иди вперед, и если он начнет тебя обыскивать, громко кашляни, чтобы предупредить меня, ладно?

Жак медленно поднялся по лестнице. Через застекленную дверь он увидел, что Бекер сидит в своем кабинете и читает вечернюю газету. Жак заметил вверху на первой странице крупный заголовок об автомобильной катастрофе. Не заинтересовавшись этим сообщением, он снял свою карточку, сунул ее в часы, чтобы отбить время ухода, и спокойно вышел через служебную дверь на бульвар. Он увидел, как разукрашенный пуговицами грум открыл дверцу такси, а Вильнуар, стоя в подъезде, галантно пропустил свою любовницу, укутанную в норковую шубу.

* * *

Было около десяти, когда Жак, дежуривший около гостиницы, наконец дождался Жаклины. Она вышла вместе с одной из подавальщиц кафе. Девушки, не заметив его, направились в сторону улицы Шерш-Миди. Жак решил про себя: «Я знаю, что она ездит в метро; наверное, она сядет на станции Сен-Сюльпис. Нужно сделать круг и выйти им навстречу с другого конца улицы».

У перекрестка улиц Севр и Шерш-Миди Жак отдышался и с таким видом, словно он, прогуливаясь, возвращается домой, медленно пошел по тротуару. Показались Жаклина с подружкой. Они шли под руку и хохотали.

— Посмотри-ка, вон Жак!

— Добрый вечер, Жак, куда это ты так понуро бредешь?

— Домой, ведь я живу рядом с отелем.

Жаклина лукаво посмотрела на него большими синими глазами.

— Странный путь ты выбрал.

— Я всегда прогуливаюсь, перед тем как идти домой.

— Один?

— Как видишь.

Девушки приветливо улыбались.

— Зайдем в кафе? — осмелился предложить Жак.

— При условии, что мы не засидимся, — согласилась Жаклина.

— Вас ждут?

— Ты слишком много хочешь знать.