Весенние ласточки

Предложение педикюрщика устроить собрание жильцов не повисло в воздухе, Леон Бурген ухватился за него. Он считал вопросом чести принять вызов. Следовало, как он говорил, ковать железо, пока горячо. Неделю спустя он снова пришел к педикюрщику, тот не узнал его, и Бургену пришлось напомнить о себе.

— Ах да, вы приходили с молодой дамой и оставили какой-то листок. Я так был занят, что мне некогда было взяться за это дело. Зайдите в другой раз, у меня к вам есть вопросы.

Пришлось снова к нему прийти. Все его вопросы сводились к одному.

— Видите ли, один из моих клиентов мне сказал, что всю эту шумиху вокруг ЕОС подняли коммунисты для своей пропаганды. Видимо, и вы посланы ими?

Но Леон не растерялся. Он напомнил, что петиция исходит от комитета мира, и когда он рассказал о членах комитета, его собеседник немного успокоился, но все же явно побаивался впутываться в это дело. Леон вспомнил о конференции у Порт де Версаль, проведенной недавно Советом мира департамента Сены. На этом собрании было решено продолжать кампанию по сбору подписей и провести как можно больше собраний жильцов, чтобы организовать делегации к депутатам. Итак, сейчас не время упускать такую возможность, решил про себя Бурген и пустил в ход то, что он называл тяжелой артиллерией. Он подослал к педикюрщику под видом клиента одного своего друга, и тот неплохо поработал.

— Мои клиенты уже говорили мне о ЕОС, — сказал в следующий раз Бургену педикюрщик. — Дайте-ка мне что-нибудь почитать по этому вопросу.

Брошюры и упорство Леона сделали свое дело. Педикюрщик взялся за организацию собрания жильцов. Студент по опыту знал, что на приглашение откликнется всего несколько человек, и предложил собрать всех жителей этого района, у которых уже побывали члены комитета.

— И не думайте, — возразил педикюрщик. — Придет столько народу, что они не поместятся в моей гостиной. Нет, поверьте мне, надо действовать продуманно. Я сам извещу жильцов моего дома, они меня все знают, и уверяю вас, что для первого раза мы наберем вполне достаточное количество.

Наконец они договорились о дне собрания, которое Леон шутя называл «великим». Жаклина в ожидании этого события потеряла сон. Если Леон почему-либо не будет присутствовать на собрании, Жаклине придется одной выдержать это испытание. Кроме того, она заметила, что с некоторых пор отношение к ней Леона перестало носить чисто дружеский характер. Правда, она ни в чем не могла его упрекнуть, но после отъезда Жака студент старался как можно чаще встречаться с нею. Два раза поджидал ее у ресторана под предлогом, что ему надо сообщить о своих переговорах с педикюрщиком. На заседаниях комитета он садился рядом с нею. Они вдвоем провели целое утро, собирая подписи, и, когда расставались, он предложил ей пойти в кино… Конечно, все это пустяки, но в письме Жака, которое он написал ей в ответ на сообщение о количестве собранных ею с Бургеном подписей, проскользнула ревнивая нотка. Вот почему в тот вечер, когда должно было состояться собрание, Жаклина не позволила Леону зайти за нею. Собрание было назначено на восемь тридцать. Жаклина пришла раньше и заглянула к консьержке.

— Скажите, чем вы так подогрели педикюрщика? — спросила та. — Он сам пригласил всех жильцов, за исключением, конечно, Адольфа.

— Вы тоже придете?

— Обязательно, только после девяти. А вы поднимайтесь.

Жаклина пришла первой. Молоденькая служанка сдвинула в гостиной всю мебель и принесла сюда стулья со всей квартиры. На столике стояли закупоренная бутылка ликера и штук двадцать рюмок.

— Как хорошо, что вы пришли! — сказал хозяин квартиры. — Я не знаю, надо ли вносить стол, с ним было бы удобнее, но зато более официально. А стульев достаточно?

— Сколько вы ждете народу?

— Отказались только толстуха со второго этажа и ее горничная. Кстати, они не представляли интереса, так как хозяйка ходит к массажисту на бульвар Монпарнас и даже не знает, что я занимаюсь педикюром. Все остальные придут…

Он был в светлом костюме.

— Вы курите? — спросил педикюрщик, вынув пачку американских сигарет. Он протянул Жаклине зажженную спичку и сел рядом с нею на диван. — Жильцы предложили устроить собрание после ужина, — сказал он. — Вы понимаете, это удобнее — дети уже спят. Может быть, подать к ликеру печенье? Почему никто не идет?

Было уже около девяти. Жаклину смущало общество этого любезного и предупредительного господина. Раздался звонок. Педикюрщик сам открыл дверь. В гостиную вошла старушка, для которой Жаклина в первое свое посещение дома ходила за хлебом, и села рядом с нею. Они разговорились. Вскоре появились консьержка с мужем. Педикюрщик приготовился встречать гостей и не садился. Жаклина краем уха слушала, как консьержка ругала хозяина дома за то, что тот не делает ремонта. А время шло и шло…