Весенние расследования

Глаза у него были грустные, а сам он был чужой и совершенно незнакомый, но ей показалось вдруг, что она все о нем знает. Она знает, что он сейчас скажет и что сделает. С той самой минуты казалось, когда он сказал ей, что у него погиб друг. Или нет, позже, когда он уже шел рядом и косился на нее, думая, что она этого не видит.

Он шел и старался на нее не смотреть, а ей казалось, что смотреть ему хочется.

— Не хочу.

— Почему?

— Сегодня нет настроения. Завтра.

— Ну как хотите, — он пожал плечами, сунул телефон в карман джинсов. Для этого ему пришлось немного привстать.

На экране ее компа были ювелирные украшения. Она меняла их форму, видимо, в каком-то особом редакторе. Он заметил это, когда подходил. Потом она захлопнула ноутбук.

— Любите драгоценности? — что-то надо было спросить, и он спросил первое, что пришло в голову.

— Я ювелир, — объяснила она и засомневалась. — Или надо говорить ювелирка?

— Не знаю, — улыбнулся он. — Редкая профессия.

— Редкая, — кивнула она, провела рукой по ветке яблони, отвернулась.

— А где учат такой специальности? — Роман действительно этого не знал.

— Меня учил дедушка. Он был настоящим мастером, а я так… подмастерье.

Дедушка был настоящим мастером.

Больше всего она любила брошь с гранатами, которую дедушка делал для какой-то давней знакомой. Знакомая не дождалась броши, погибла в автокатастрофе. Брошь долго лежала у дедушки на куске бархата.

— Ты мне сделаешь такую же, когда я вырасту? — спрашивала маленькая Юля, бережно трогая пальцем темные камни. — Сделай, дедушка.

— Я подарю тебе эту, — обещал дед, улыбаясь.

Потом брошь куда-то исчезла, но Юлю она уже не интересовала. Она была современной девушкой и носила совсем другие украшения.

Когда дед умер, в его домашнем сейфе родители нашли приличную пачку долларов и гранатовую брошь. Готовые и недоделанные украшения и камни без оправы лежали в обычных деревянных шкатулках.

Роман ждал, что она спросит, чем он зарабатывает на жизнь, но она не спросила, покачивалась в кресле, и тогда он сказал сам:

— А я пишу пэо.

— Что вы пишете? — не поняла она.

— Пэо, — объяснил он. — Программное обеспечение.

До прошлого лета ему не пришло бы в голову жить в деревне. Он приходил на работу первым и уезжал, когда город еще практически стоял. На машине в это время было не проехать, и он ездил на метро и в начале пути думал о том, чего сегодня не успел, или, наоборот, о том, как удачно сегодня шла работа, а потом начинал думать о Лене. Он вбегал в квартиру, обнимал ее, замирал, а впереди еще был длинный вечер.

Вообще-то он с большим удовольствием проводил бы вечера дома, но Лена была уже по-вечернему накрашена и тащила его в театр, или к друзьям, или просто в ресторан.

Он тогда был очень счастлив.

Ему казалось, что он счастлив.

— Эта работа так хорошо оплачивается? — Юля окинула взглядом его дом.

— Конечно. Я хороший программист. Отличный.

Он уехал в деревню не только из-за Ванды. Он уехал, потому что жизнь разлетелась вдребезги. Он не знал, что жизнь может сломаться за одну минуту.

— Хотите курицу гриль? — спросила Юля, поднимаясь. — Нужно выключить, а то сгорит.

— Хочу, — серьезно ответил он.

Она не сомневалась, что он ответит именно так.

Потом он предложил ей погулять за деревней, и Юля согласилась. Афганской борзой нужно много бегать.

Время тянулось медленно. Недолго пощелкал и смолк соловей, желтая, как будто подсвеченная изнутри луна делала прозрачным пытавшееся закрыть ее облако.

Окно в соседском доме продолжало светиться. Наверное, хозяин пишет свое пэо.

Потом окно потемнело, но тут же зажглось другое. Юля прилегла на диван, боясь закрыть глаза, чтобы не заснуть.

Мысли сбивались, путались.

Если машина сбила человека насмерть, на ней обязательно должен остаться след.

Где-то залаяла собака. Не Ванда, ее голос Юля уже знала.

Человек на ночной дороге произнес только одно слово. Юля весь день пыталась вспомнить голос человека и не могла. Жаль, что регистратор не делает аудиозаписей.

Она в который раз поднялась, подошла к окну. И замерла — света в соседском доме больше не было.

Застучало сердце, она приказала себе успокоиться. В конце концов, ничего страшного она делать не собирается, всего лишь залезть на соседский участок.

Осторожно вышла на крыльцо и тут заметила огонек сигареты у соседского дома. Прижалась спиной к двери, боясь, что Роман ее увидит.

Он докурил сигарету, негромко позвал собаку. Еле слышно хлопнула дверь, только гул пролегающей в двух километрах трассы нарушал почти абсолютную тишину. Днем шума трассы слышно не было.

Юля выждала для верности минут пять, стараясь двигаться бесшумно, подошла к забору, разделяющему участки, и, удивившись собственной ловкости, через него перелезла.

Если Роман посадил возле дома огурцы или клубнику, на грядках точно останутся следы. Очень хотелось посветить себе под ноги фонариком, предусмотрительно захваченным для противозаконного предприятия, но она не рискнула.

Она не сразу поняла, что машины за домом нет.

Она не увидела машину из своих окон еще днем, но в этом ничего особенного не было, сосед мог ее просто переставить.