Весенние заморозки (СИ)

Лагорис протер тряпкой оба лезвия секиры и потрогал их пальцем. Брах лениво переместился к двери, загородил ее собой. Бенара взяла Лани за руку и увела в спальню.

-Порубим тебя, Ахрой, на кусочки. В реку побросаем, рыбы съедят. Кровь отмоем. Барону скажем: утоп Ахрой. На наших глазах утоп, сам, без нашей помощи. Барон и рад будет.

Молодцом держался Ахрой. Не был трусом, при прочих недостатках. Но боялся, глаза выдавали. А кто ж тут не испугается? Дигбран бы тоже боялся.

-Чего молчишь? Последнее желание говори. Как на суде городском.

Сдался. Иссякла выдержка. На колени бухнулся и пощады запросил.

-Мерзко, - выдавил Дигбран, после того как Брах сгреб Ахроя за шкирки и выкинул за дверь, аки котенка. - убивать эту падаль мерзко.

Лагорис хмыкнул.

-А оставлять в живых не мерзко?

-И оставлять мерзко. - согласился Дигбран.

-То-то же.

Но не осуждал он теперь Нилруха за слабоволие. Понял, каково это.

-Эй, Ахрой! - крикнул Дигбран с порога вслед удаляющейся фигуре, сгорбленной, как побитая собака. - Я вот чего придумал: еще раз на Ланнару руку поднимешь, я к мельнику схожу. Он на тебя такую порчу наведет, что кишки из ушей повылезают. Уяснил?

Жалко. Весь эффект испортил. Теперь Ахрой, видно, решил, что все эти противоречивые угрозы - так, болтовня. Ничего ему не сделают, побоятся.

И верно - дня не прошло, Ахрой опять по берегу слоняется. Не понимает, что последняя, с порога брошенная угроза - как раз не болтовня. Задумал кое-что Дигбран.

Ополчение. Теперь - ополчение. Вот только на лошадь бы влезть.

Суеверные миакринги из подзамковой деревни жгли мельника. Чего и следовало ожидать, и странно было, почему они не сделали этого раньше.

Нижняя губа Дигбрана захлебывалась кровью и болью. Только искусав ее до такой степени, смог он удержаться в седле и не упасть. Поглотившая тело немощь заглушала все, кроме этой боли. Сосредоточившись на губе, Дигбран с трудом сохранял способность трезво мыслить.

Лагорис серьезно беспокоился за него и поддерживал большую часть пути, несмотря на протесты Дигбрана. Он один в трактире понимал, что тому ехать сейчас в замок было важнее жизни. Гораздо важнее. Этого не понимали остальные: стражники, резонно и по-мужски отговаривавшие его, Бенара, в которой проснулись дочерние чувства; даже малышка Лани, тихонько подойдя к нему, попросила: 'Дедушка, не езжай'. Дедушка поехал.

Толпа на берегу Арриса была обычной злой толпой. Людей одолевали всегдашние беды - весна хороша для влюбленных и поэтов, но не для крестьян. Одолевали миакрингов и беды новые, не бывавшие прежде. В округу готовились ворваться странные зеленокожие враги; из Веггара волна за волной катились беженцы, отнюдь не всегда доброжелательные, но всегда - голодные; давала себя знать близкая война и в другом - многие родичи подзамковцев, кто ушел с бароном в Веггар, уже сложили головы в сражениях. Жители деревни не нашли ничего лучше, чем обвинить во всех бедах мельника. Вон - морда-то посинела. Какие тут еще нужны доказательства? Сжечь, и вся недолга. Не станет легче, так хоть душу отвести на мерзавце.

-Прекратить безобразие!

Крик у Дигбрана вышел слабенький, но уверенный. Оборачиваясь на знакомый голос, люди признавали того, кто командовал в округе раньше. И признавали за ним право решать и командовать сейчас. Перед ним расступались - известно было, что Дигбран шутки шутить не любил. Косились на его спутника-эйтория с его огромной секирой, о котором уже прошел слух, что он в одиночку порубил семерых наемных убийц, подосланных к Ланнаре Ахроем.

К наспех сколоченному помосту был прибит столб. Под настилом лежали вязанки дров, и сноровистый крестьянский парень уже прикидывал, куда сподручнее воткнуть факел. К столбу приковали мельника. На его синем лице, вид которого до сих пор пробивал в голосе Дигбрана воющие нотки, чувств не было вовсе. Привык, похоже, что жгут его по всякому поводу. Пытались уже раньше.

-Ану брось факел! - рявкнул Дигбран на парня. Тот бросил.

-Кто велел казнить мельника Ора? - это уже был вопрос ко всем.

Многие потупили взоры. В задних рядах о чем-то вполголоса переговаривались. Кое-кто впереди набирался храбрости для достойного ответа.

-Всем миром решили, Дигбран, - нашелся наконец трактирщик Майраг. - Не защищай колдуна. Зло нам от него, зло и от нас к нему.

-Ты чего это себе позволяешь?

Лицо Дигбрана перекосилось; больше от боли, нежели от гнева, но Майраг поспешно отступил на несколько шагов назад.

-Ты чей вассал, Майрах?

-Всяко не твой, - огрызнулся трактирщик; однако быстро сообразил, что сейчас Дигбран слезет с коня и совершенно точно даст ему в ухо, и спешно поправился: - Барона Доха Глойдинга вассал.

-Хорошо сказал, - Дигбран окинул взглядом толпу. - Есть тут чьи другие вассалы? Нету? А вам барон Глойдинг чего пять лет назад повелел? Забыли? Я напомню: мельника за колдовство велел не жечь. Вы что, сукины дети, баронскую волю выполнять не желаете? Бунт учинить надумали?