Весенний день или Второй шанс [СИ]

— Егор, мы не собираемся прыгать, — посмеиваясь, ответила Алина. — Просто гуляем. Так что оставь своё красноречие для другого случая.

— Надеюсь, что оно ещё долго не понадобится. Тебе в сапогах нежарко? Хочешь подарю ботинки? Правда в них ещё рано ходить?

— Неси. Померю, — сказала Алина.

— Он странный, — заметила Мира, смотря вслед удаляющемуся Егору.

— Два раза пытался с этого моста жизнь самоубийством покончить. У него что-то с головой было не в порядке. Любые сильные переживания воспринимались им как проблема мирового масштаба. Он не знал как с ними справится. Вот и прыгал с моста. В последний раз понял, что это дурость и решил посвятить свою жизнь отговаривая прыгать других, — сказала Алина.

— А как ты с ним познакомилась? — спросила Лена.

— Гуляла, — пожала плечами Алина.

Егор вернулся с коричневыми ботинками, сделанными из какого-то жёсткого материала, но они сразу пришлись впору Алине.

— Беру, — цокая квадратными каблучками по асфальту, сказала Алина. — А сапоги тебе оставлю.

— Мама ругаться не будет? — спросила Мира.

— Нет. Ей всё равно, — вздохнула Алина. — А мне в сапогах жарко.

Они распрощались с Егором, и пошли дальше. Вниз по улице, мимо стен древнего Кремля. Без определённой цели. Они просто шли. Изредка переговаривались, словно эта прогулка могла что-то изменить в жизни. Светофор не работал. От высотного дома на дорогу падала тень. Чуть выше по дороге лежал сугроб, неубранный коммунальщиками. Это была череда случайностей, которые сошлись в одной точки. Именно сегодня Василий решил съездить на дачу и открыть сезон. Поэтому выгнал машину, которая всю зиму простояла в гараже. У него не было денег на зимнюю резину, поэтому машина каталась на летней и в летнее время. Василий решил, что дороги очистились ото льда. А на даче и по льду проехаться можно. Цепь случайностей. Именно в этот момент девочки переходили дорогу. Василий попытался затормозить, но колёса пробуксовывали на льду, в который превратился подтаявший снег, который почему-то не убрали. Машину закрутило на дороге. Алина оттолкнула подруг. Навстречу ехал грузовик. Он попытался затормозить, но не вышло. Слишком большой тормозной путь. Страшный сон. Кошмар. Хочется закрыть глаза, а когда открыть, чтоб больше ничего этого не было.

Лена и Мира сидели на обочине. Ободранные руки. У Лены синяк на скуле, а Мира похоже ногу сломала. Василий врезался в столб. Теперь пытался выбраться из машины. Грузовик влетел в сугроб, который белой крупой разлетелся по дороге. Пахло бензином и жженной резиной. Алина стояла в стороне. Подъехала скорая помощь. Она забрала девочек в больницу. Василий от госпитализации отказался.

Алина хотела подойти к ним, но не стала. Теперь это неважно. А ей надо домой. Это желание было таким сильным, что было с ним бесполезно бороться. Алина побежала со всех ног к маме. Ей нужна была помощь. Она плакала. Ей было больно. Глупая. Что она ещё успела натворить? Алина ворвалась в квартиру. Какой-то мужик повалил маму на кровати. Пытался одежду сорвать. Что за тип и откуда он появился в квартире Алина не стала думать. Влетела на кухню, схватила сковороду и долбанула его по голове. Мужик отпустил свою жертву. Алина же его схватила за шкирку и попыталась выкинуть из квартиры, но силы были не равны. Он был слишком тяжёлый. В квартиру забежал Павлик. Помог вышвырнуть незваного гостя на улицу. Выкинул его на лестницу. Тот покатился по ступенькам. Алина тяжело дышала. Злость, обида — всё смешалось.

— Успокойся. Возьми себя в руки, — Павлик обнял её. Погладил по спине.

— Как мне всё это надоело! — выпалила Алина. Она быстро зашла к себе в комнату. В соседней комнате плакала мама. — Как мне всё это надоело! Мне надоел этот музей! Мне надоела её глупость! Почему она не понимает? Не видит? Это же всё глупо!

Она обвела руками комнату. Подошла к шкафу и выкинула из него книги, которые стояли по размеру. Скинула на пол коллекцию сувенирных поросят. На пол полетели мягкие игрушки. Её рисунки, которые были сложены в папки по годам.

— Алина, — Павлик её попытался остановить.

— Она всё равно уберёт. Наведёт порядок и будет молиться на это место. А я больше не могу в этом дурдоме находиться. Я устала видеть её слезы и боль. Не хочу больше видеть её несчастной и ищущей смерть! Уйду! — Алина успокоилась. Посмотрела на Павлика уставшим взглядом. — Я уйду. Больше не могу всё это терпеть. Разве мне под силу вернуть ей смысл? Вернуть то, что она потеряла? Она плачет. Но не понимает, как мне тяжело видеть её слезы. Они же как камень.

— Это твоё решение. Каждый из нас сам решает, что делать, — сказал Павлик.