Весенний детектив 2008

Он с аппетитом уминал завтрак, как будто ничего не случилось, а она брезгливо ковыряла вилкой. Желудок требовал: дай ням-ням, но еда не лезла в рот, хотя Леся последний раз ела вчера примерно в четыре часа дня. В сущности, черт с ним. С завтраком, разумеется. Близится час сбора жильцов, когда надо будет вызвать милицию, не вечно же Борьке лежать на втором этаже. Сейчас следует обговорить с Юрой все детали, чтобы в их показаниях не было расхождений, да вот беда — Леся не находила нужных слов.

— Почему ты не ешь? — поинтересовался Юра.

— Не могу, — отодвинула тарелку Леся. — Юра…

И паузу завесила. Муж поедал гречневую кашу с сосисками, глядя на нее вопросительно. Она молчала, решив: пусть доест, а то после ее сообщения аппетит пропадет, и надолго.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил он.

— Нет. Да.

— Раз не уверена, то лучше скажи.

— Хорошо, — собралась с духом Леся. — Вчера я, когда ты ходил за сигаретами, подслушала один разговор…

— Ну, дальше, дальше…

Наконец он доел, взял чашку с какао, которое Юра любит больше кофе. Леся выпалила на одном дыхании:

— Лобзень говорил Алику… они сидели возле нашей сетки на скамейке… что ты заходил к Борису сразу после работы и убил его. Он боится тебя, поэтому ничего не сказал вчера, но собрался сообщить сегодня милиции.

Ну и выдержка у Юрки! Ей бы такую. Через небольшую паузу он сказал абсолютно спокойным тоном:

— Понятно. Почему ты вчера мне об этом не сказала?

— А ты почему не сказал, что ходил туда? — подловила мужа она. И завелась: — Извини, но ты должен был сразу поставить меня в известность. А так, когда я услышала из чужих уст, к тому же подслушала, что ты заходил к Борису, знаешь в каком я была состоянии и что подумала?

— Что же ты подумала? — набычился Юра. — Что убийца — я? Да? И подставляю тебя, так?

Назревала ссора. Первая ссора за их совместную и до сих пор счастливую жизнь. Леся вовсе не хотела ругаться, и следовало бы в том месте, где запускаются эмоции, нажать на тормоз, но Юра ее обидел, и она задохнулась:

— Я подумала, что ты подставляешь меня?! Да как ты можешь так говорить! — И раскричалась: — Как можешь думать, что я подумала… Да, подумала! Раз ты, вернувшись с работы, зашел к тому уроду, который сейчас убитый труп, и ничего не сказал мне, то ты… ты его… значит, его ты…

— Говори, говори, — свел брови в одну линию Юра.

— Ударил его нечаянно до смерти во время драки! — взревела Леся, так как еле-еле подобрала проклятые слова. — Меня оскорбило твое молчание. Получается, ты мне, своей жене, не доверяешь. Неужели думаешь, я не умею молчать? Считаешь, я продала бы тебя?

Вдруг Юра снял маску негодования, в раздумье потер свой подбородок, не спуская с нее подозрительных глаз, и охладил ее пыл уже тем, что задал вопрос безобидным тоном:

— А где ты ночью была так долго? На салфетки с чашками надо меньше времени.

— Притворялся, будто спишь, — уличила его Леся. И не осталась в долгу: — Ты тоже на рассвете ходил туда. Зачем?

— Ага, так ночью ты бегала к…

Раздался стук в окно, за ним стоял Алик. Юра пошел открыть дверь, вскоре вернулся:

— Зовут на совещание. Идем.

— Только не в мусоросборнике Полыни соберемся. Меня там стошнит, я вся чешусь после ее курятника, — ворчала Леся, надевая шерстяную кофту. Для себя она решила: план свой осуществит, а с Юркой позже разберется.

Собрались в парадном. Лобзень скромно сидел на ступеньках, положив на тощие коленки руки, Полынь стояла, уложив локоть на перила, Алик подпирал спиной собственную ветхую дверь. Оглядев присутствующих, Леся остановилась у входа, чтобы всех видеть. Но обзор перекрыл Юрка, он же и начал:

— Итак, мы переспали ночь…

— С трупом, — вставил Лобзень ехидно.

— Прошу не перебивать! — поднял руку Юра. — Надеюсь, все остыли и не будут обвинять друг друга в преступлении. Милиция сама разберется…

— А кто обвинял, кого? — не дал закончить ему Лобзень, разведя кисти рук в стороны и напялив гнусную улыбку.

— Например, мою жену, — осадил его Юра. — Надеюсь, вам понятно, что ей не под силу нанести удар, от которого наступает смерть. Второе. Вы, Кеша Григорьевич, — обратился к Лобзеню по имени-отчеству он, — вчера намекали, будто Бориса убил я…

— Заложил? — процедил тот, кинув в Алика злобный взгляд.

— Не он, — усмехнулся Юра. — Леся слышала вас своими ушами.

— Подслушивала?! — вскочил под воздействием благородного гнева Лобзень, но мгновенно перевел его на Юру: — А кто мог убить, кто? Из нас только у тебя хватит силы…

Тут уж прорвало Лесю, которая выступила вперед:

— Не смейте обвинять моего мужа! Между прочим, а что вы делали ночью у Борьки?

— Я?! — прижал ладони к груди Лобзень, интонацией давая понять, что на него возводят поклеп. — Я у Бориса?! Когда?

— Да, вы. В половине первого ночи! — безжалостно цедила Леся. — Я вас видела, когда вы выходили оттуда! Что вам понадобилось там ночью, когда все спали? Кстати, а перчаточки зачем надели? Следы свои заметали?

— Какие следы? — занервничал Кеша.