Весенний марафон

– Может, и родит, – согласилась Катерина. – Кстати, насчет ребенка – ты помнишь ту тетку из нашей общаги, ну я тебе рассказывала, от которой муж сбежал и она его по телефону доставала? С коляской во дворе гуляет! Причем бантик на одеялке – розовый! Понимаешь? Девочка у нее! Мужика, правда, того я не видела, но все равно хорошо.

– Ой, слушай, а я все тебя про Ивашова хочу спросить, – прошептала Светка. – Ты про него хоть что-нибудь знаешь?

– Кстати, про Ивашова, – вдруг обрадовалась Катерина. – Пойдем по твоей квартире погуляем…

Они выбрались из-за стола и по коридору, где вполне можно было кататься на велосипеде, отправились в спальню. Комнат в Светкиной квартире было три плюс кладовка, два туалета, кухня размером с небольшой спортзал и балкон размером с кухню.

– Не квартира, а Эрмитаж прямо, ноги устанут ходить, – похвалила Катерина. – Сейчас начнем экспозицию создавать. Я тебе коробку давала, помнишь? Давай неси.

– Ты не открывала? – подозрительно рассматривала она принесенную Светкой плоскую коробку, обмотанную скотчем, как чемодан в аэропорту.

– Нет, ты же просила не открывать.

– Это тебе подарок на новоселье, открывай теперь. Мне просто дома держать не хотелось.

С трудом откупорив коробку, Светка ахнула: перед ней лежала фарфоровая тарелка с широким золотым ободом и великолепным портретом красавицы в старинном открытом платье. Полуобернувшись, женщина смотрела на зрителя, на ее лебединой, иначе просто и не скажешь, шее, обрамленной аккуратными локонами, красовался алый бархатный бант.

– Кать, ты с ума сошла… – не отрывая глаз от тарелки, сказала Светка. – Она же безумно дорогая! Мне что-то подобное Сильвио показывал на вилле, я представляю, сколько это стоит. Сумасшедшие деньги…

– А я не представляю, – отмахнулась Катерина. – Мне ее Ивашов подарил. С одной стороны, подарки не передаривают. Но по-моему, еще хуже приличной замужней женщине держать в доме тарелку, подаренную любовником, пусть даже бывшим.

– Расскажи! – потребовала Светка, забыв даже о тарелке. – Вечно все интересное зажуливаешь!

– Да сперва неприятно было рассказывать. Короче говоря, он ко мне прислал этого своего охранника, который нас в первый раз возил, помнишь? И с ним передал стишки: мол, не обещал я деве юной – это мне, то есть – любови вечной на земле. Другими словами, он мне так красиво отставку дает. Мало того что стихи плохие, так он еще и на «Звезду пленительного счастья» намекает. И охранник еще говорит: не вздумай звонить и приезжать, номер поменяли, охрана не пустит. Представляешь?

– Сволочь какая! – возмутилась Светка с тем же энтузиазмом, с которым раньше расхваливала Ивашова.

– Да, в общем, пошлость невозможная, – согласилась Катерина. – А я же, ты знаешь, раньше пародии писала…

– Помню! Даже в «Литературке» публиковали. И что?

– Ну, я пошла в комнату и быстро ответ написала: что я сама его выбрала и что теперь «есть Ивашов в моей коллекции». Охранник записку бы не взял, так я написала ее на полях странички в Дашкином словаре рифм, якобы это его книжка, и просила передать хозяину его имущество. Мол, ваш поэт без этой книжки как без рук. Ну он и передал.

– Молодец! – захохотала Светка. – И что дальше?

– Дальше он мне в конце зимы вдруг позвонил, предложил встретиться. Я, честно говоря, опасалась. Но обошлось, хотя история с моими стихами, как выяснилось, была еще та.

– Да не тяни кота за хвост! – возмутилась Светка.

– В общем, у него жена в Лондоне живет, деток там воспитывает и тоже стихи от безделья пишет, они на этой почве в свое время и познакомились, в литературном клубе, когда еще молодые были. Она приехала супруга навестить, увидела новый словарь, схватилась, конечно, – и стишок мой нашла.

– Йес! – обрадовалась Светка.

– Поэтесса, тонкая натура, измены ей не пережить и все такое… Короче, устроила мужу скандал и эти тарелки – их не то восемь было, не то девять, портреты придворных красавиц Нимфенбургского дворца в Мюнхене, венский фарфор, девятнадцатый век – перебила. Кроме одной. Вот этой самой.

– А у тебя она как оказалась? – вытаращила глаза Светка.