Весенний марафон

–  Это я. Ты слушаешь? Ты должен был сказать правду, если ты мужчина. Я давала тебе шанс, но ты им не воспользовался. Ты слушаешь? Схватился за первую попавшуюся женщину, а я была уверена, что ты хочешь быть со мной. Ты слушаешь? Я не привыкла говорить попусту. Я ни за что не признаю эту бабушку твоей женой, даже если сочетаешься с ней узами брака. Ты слушаешь? Алло?! Ты слушаешь?(Молча кладет трубку.)

Больше на листочках из блокнота ничего не было, но Катерина помнила, что еще пару раз она сталкивалась с этой женщиной у телефона, но теперь, всякий раз, когда она, правда, уже не так напористо, говорила в трубку «Это я…» – разговор обрывался, и она уходила, шаркая тапками со смятыми задниками. А потом телефон сломался и вообще исчез, появились сотовые, а поблизости сдали новую АТС, и до квартирных телефонов дело дошло.

Что ж, готовый текст для женской странички, которую вела Катерина в журнале «Вторая половина». В ее умной и серьезной газете такие тексты не проходили, Бабин первым поднял бы ее на смех. И ближайшие полтора часа Катерина увлеченно стучала по клавиатуре, набирая текст. Само пришло и название, и финальная цитата – «Любовь – это когда задыхаются не от страсти, а от нежности», и вывод был прост – никакая это не любовь. Таким образом, финал – самая сильная позиция в тексте – изящно закольцовывался с эпиграфом. Но все ненавязчиво, выводы читательницы сделают сами.

Катерина с удовольствием перечитала свое произведение, последний раз нажала на «Сохранить», откинулась на спинку стула и взглянула в окно. О, оказывается, она едва не пропустила светопреставление! За окном валил такой густой снег, что не было видно университетского здания напротив, крупные, тяжелые хлопья медленно, как в кино, пролетали мимо окна и укутывали стоявшие внизу машины, скамейки, дорожки, деревья. Полюбовавшись на эту красоту, Катерина похвалила себя за то, что сегодня пришла на работу пешком, а потом заинтересованно подумала, как будет добираться до дому. Оно, конечно, хорошо, что в пробках не стоять, но ведь и общественный транспорт вязнет в сугробах, а пешком она доберется домой ближе к ночи. Пойти ночевать к родителям? Мама опять пристанет с разговорами «по душам». И придется ей сказать, что сегодня она была в суде… Одно дело – тихо и привычно недолюбливать зятя, и совсем другое – узнать о том, что зятя-то уже и нет, стало быть, не любить некого. Мама будет в шоке: развод – это так нереспектабельно. И будет спрашивать, есть ли у дочки кто-нибудь на примете… Нет, сегодня у нее нет сил объясняться с родителями, так что этот вариант отпадает.И тут благосклонная судьба подкинула ей еще один вариант, вполне приемлемый при сложившихся обстоятельствах, – он появился на пороге ее кабинета в лице того самого мужика в кроличьей шапке. Правда, шапки при нем на сей раз не было. Как его зовут? Какое-то редкое имя… Ах да, Василий.

– Здравствуйте, Василий! – поприветствовала она визитера.

– В-вы запомнили? – обрадовался он и опять, как тогда, покраснел. – А я д-думал…

– Что?

– Что в-вы меня з-забыли, – признался Василий.

– Такое не забывается! – обнадежила его Катерина. – С чем пожаловали? Объявление ваше, все в порядке.

– Я не п-про это… – замялся мужчина и отвел глаза.

Катерина еще немного полюбовалась на застенчивого не по годам посетителя, потом ей это надоело.

– Я вас слушаю!

– С-снег… – пояснил Василий, для наглядности кивнув в сторону окна, и опять замолчал.

– Я и сама вижу, – поддержала увлекательную беседу Катерина. – И что?

– А к-как вы д-домой п-пойдете? – осторожно поинтересовался Василий.

– Ногами, – заверила его Катерина, едва удерживаясь от смеха. Василий стеснялся, как молодожен на пороге спальни, и она немедленно поняла, что очень ему нравится, настолько, что он глупеет и теряет дар речи при виде ее. Да-с, жаль, конечно, что его фамилия не Ивашов, но такое обожание любой женщине приятно, хотя бы и мимолетно. – Есть другие способы «пойти домой»?

– Я в-вас отвезу! – выпалил Василий и с надеждой добавил: – М-можно? У меня машина… н-нормальная, п-проедем!

– Я не знаю… – засомневалась Катерина. – Пробки. Хорошо, поедем. Спасибо.

Внизу, на стоянке, Катерину ждал культурный шок: посуливший поездку на «нормальной машине» Василий подвел ее не то к самосвалу, не то к мусоровозу – она не разобрала, потому что снег валил прямо на голову, а машина была высокая и, как ей показалось, огромная, потому что заканчивалась где-то далеко от того места, где стояли Катерина с Василием, отпиравшим кабину. Он царским жестом распахнул дверцу и пригласил Катерину:

– С-садитесь!