Вещи

Хлебные амбары ломились от зерна: на обширных мощеных дворах сверкающие тракторы стояли напротив дорогих хозяйских машин. Они проходили через столовые для рабочих, через гигантские кухни, где хлопотало по нескольку женщин, через гостиные с натертыми желтыми воском полами (входить туда можно было лишь в фетровых шлепанцах), с огромным камином, телевизором, креслами, с ларями из светлого дуба, медной, оловянной, фаянсовой посудой. В конце узкого коридора, насквозь пропитанного запахами, находилась контора хозяина. Комната эта была до того загромождена, что казалась совсем маленькой. Рядом с телефоном старой конструкции, у которого надо было крутить ручку, на стене висел план работы фермы, на котором были указаны площади, отведенные под различные культуры как предстоящего, так и прежнего сева, а также всевозможные сметы и сроки платежей, -- этот чертеж красноречиво свидетельствовал о рекордных прибылях. На столе, заваленном квитанциями, ведомостями, записными книжками и другими бумагами, лежал открытый на сегодняшнем числе, переплетенный в черный коленкор реестр, исписанный длинными колоннами цифр, свидетельствовавшими как о процветании, так и об образцовом учете: дипломы в рамках -- быки, дойные коровы, свиньи -соседствовали на стенах с кальками кадастра; тут был и перечень работников фермы, и фотографии стад и птичников; цветные проспекты тракторов, молотилок, уборочных машин, сеялок.

Здесь они устанавливали свои магнитофоны. Приняв значительный вид, осведомлялись о месте сельского хозяйства в современной жизни, о противоречиях в сельском хозяйстве Франции, о фермерах будущего, об "Общем рынке", о правительственных постановлениях по поводу зерновых и свеклы, о свободном содержании скота в стойлах и паритете цен. Но мысли их витали далеко. Им виделось, как они входят в пустынный дом. Поднимаются по навощенным ступеням, проникают в пропахшие затхлостью спальни с закрытыми ставнями. Под чехлами из сурового полотна стоит почтенная мебель. Они открывают шкафы трехметровой высоты с надушенным лавандой бельем, хрусталем, серебром.

В темноте чердаков они отыскивают немыслимые сокровища. В нескончаемых подвалах их поджидают огромные бочки и сосуды с вином, глиняные кувшины с маслом и медом, кадушки солений, окорока, копченные на дыму можжевельника, бочонки виноградной водки.

Они прохаживались по гулким прачечным, по дровяным и угольным сараям, по фруктохранилищам, где на бесконечных полках лежали рядами яблоки и груши, по молочным с кисловатым запахом, где громоздились победоносно увенчанные влажной печатью глыбы свежего масла, бидоны с молоком, крынки свежих сливок, творог, сыр канкойот.

Они ходили по стойлам, конюшням, мастерским, кузницам, сараям, хлебопекарням, где выпекались огромные буханки хлеба, элеваторам, забитым мешками, гаражам.

С высоты водонапорной башни они оглядывали всю ферму с огромным четырехугольным мощеным двором, с двумя стрельчатыми воротами, птичником, свинарником, огородом, виноградником и обсаженной платанами дорогой, которая вела к национальному шоссе, а вокруг простирались уходящие в бесконечность узкие, длинные полосы зерновых, высокие деревья, лесосеки, пастбища, черные прямые полосы дорог, где порой поблескивают автомобильные стекла, извилистую линию тополей вдоль зажатой в крутые берега почти невидимой речки, теряющейся где-то за горизонтом, в туманных холмах.

Потом, тесня друг друга, всплывали другие миражи. Огромные рынки с нескончаемыми торговыми рядами, сногсшибательные рестораны. Все, что только едят и пьют, было здесь к их услугам. Тут громоздились ящики, плетенки, мешки, корзины, переполненные желтыми и красными яблоками, продолговатыми грушами, фиолетовым виноградом. Тут были прилавки, заваленные инжиром и манго, дынями и арбузами, лимонами, гранатами, мешки миндаля, орехов, фисташек, ящики с изюмом и коринкой, вяленые бананы, засахаренные фрукты, желтые, прозрачные сушеные финики.

А колбасные -- словно храмы с тысячью колонн: там с потолка свисали в изобилии окорока и колбасы, образуя темные гроты, заполненные гусиными и свиными паштетами, кровяными колбасами, свернутыми кругами, словно корабельные снасти, бочонками квашеной капусты, лиловых оливок, соленых анчоусов и сладких маринованных огурцов.

Или по обеим сторонам прохода -- двойные шпалеры молочных поросят, кабаньи туши, подвешенные за ноги, освежеванные говяжьи туши, кролики, откормленные гуси, косули с остекленевшими глазами.

Они заходили в булочные, наполненные аппетитными запахами; в потрясающие кондитерские, где выстроились сотни тортов; в кухни, пышущие жаром, сверкающие тысячью медных кастрюль.