Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала) (ЛП)

Официант возвращается, и вечер быстро превращается в череду одного блюдо за другим, каждое из которых лучше предыдущего. Вкусный суп из артишоков с черным трюфелем. Разнообразие выпеченного хлеба со свежим, жирным маслом, которое на вкус как грех. Все больше и больше вина, пока мое зрение не затуманивается, и у меня нет никаких проблем с тем, чтобы запихнуть в рот кусок баранины, после чего мне сразу же хочется плакать, когда я думаю о бедном пушистом существе, которого зарезали, чтобы я могла насладиться этим блюдом.

“Ты ведешь себя как ребенок”, - отчитывает меня Уит после того, как я отодвигаю тарелку, испытывая отвращение к себе.

“Ягнята такие очаровательные”. Мои губы дрожат. Я так близка к тому, чтобы заплакать. Уит может только покачать головой, скривив губы.

Я не понимаю, что происходит между нами, но я не хочу подвергать это сомнению. Хуже того, я не знаю, что со мной происходит и почему я так взволнована. Это сбивает с толку - снова быть с Уитом. Вкушая с ним экстравагантную трапезу, наслаждаясь его присутствием. Я должна быть в ярости. Я так же должна быть сильнее. Позволить ему вернуться в мою жизнь, скорее всего, ошибка.

Он просто использует меня. Я знаю, что он это сделает.

Как только наши тарелки убирают, Уит откидывается на спинку стула, рассматривая меня, его поведение - чистое, ленивое высокомерие. О, быть таким уверенным в себе, так повелевать своим окружением. Деньги дают ему власть, хотя я уверена, что его родители сказали ему, что он может иметь все, что захочет.

Все, что ему нужно было сделать, это купить его.

“Пойдем со мной в мой отель”, - говорит он мрачным голосом.

Слово "да" вертится у меня на кончике языка, но я воздерживаюсь. "Зачем? Чтобы ты мог трахнуть меня?”

Он ухмыляется. “Я в игре”.

“Я не такая”. Я бросаю салфетку на стол и поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на дрожащие лодыжки.

Дурацкие туфли.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к окну, держась спиной к Уиту, и смотрю на улицу. Уличное движение прекратилось.

На улице почти нет людей. Ветер все еще дует, и когда я протягиваю руку, чтобы прикоснуться к стеклу, оно ледяное.

В комнату входит персонал, и я слышу, как они убирают со стола, их тихое бормотание по-французски, Уит тоже разговаривает с ними. Я немного поднаторела с тех пор, как переехал сюда, но я не говорю так свободно, как Уит. Его голос мелодичен, когда он говорит, акцент четкий. Идеальный. Это сексуально.

Все в нем сексуально, черт возьми, когда этого совершенно не должно быть. Нахмурившись, я прижимаю всю ладонь к стеклу, нуждаясь в холоде, чтобы потрясти мой организм. Холодный воздух проникает в мою ладонь, пробуждая меня от оцепенения, вызванного вином и обильной едой. Я та, кто убежала от него в первую очередь. Он не мог контролировать ни свою мать, ни своего отца. Они контролировали его, а я была отвлекающим маневром. Им нужно было избавиться от меня, и я попала прямо в их ловушку.

Как глупая, наивная девочка, которой я была.

Как только официант и персонал уходят, я слышу, как Уит двигается. Его шаги приближаются, пока он снова не оказывается прямо позади меня, его тепло тянется ко мне, пытаясь заманить меня внутрь.

Я ненадолго закрываю глаза, напоминая себе, что мне нужно оставаться сильной.

“Когда ты вышла из дома”, - начинает он, но тут же останавливается. Пока он пытается найти правильные слова. “Это было почти полтора года назад, и тот день до сих пор так живо стоит в моей памяти. Я понял, что моя мать сделала с тобой, но тебя уже не было. Я пытался написать тебе. Звонил тебе. Но ты не отвечала. Ты так и не ответила. Это было так, как будто ты убежала и полностью исчезла. Я решил, что ты не хочешь, чтобы тебя нашли.

“Я этого хотела”, - признаюсь я, мой голос мягкий.

“А потом, то, что случилось с моей сестрой”. Он вздыхает, и мое сердце болит за него, слыша все эмоции в одном этом звуке. “Летиция тоже была проблемой. Все это отвлекало меня, и мне нужно было быть рядом со своей семьей. Сильви все еще нездорова. Она обвиняет нашу мать в том, что она нарочно сделала ее больной, и я не знаю, чему верить.”Я резко оборачиваюсь на его последнюю фразу, мой рот открывается от шока. “Ты серьезно? О Сильви?”

Он кивает с выражением боли на лице. “Но я ей не верю. Наша мать никогда бы так не поступила. Она любит Сильви больше всего на свете. Она просто хочет ей добра.”

Я помню все, что говорила мне Сильви. Все эти маленькие подсказки. Это имеет смысл, когда слышишь обвинение. Я ей верю. Но я не могу сказать этого сейчас, не перед Уитом.

“В начале прошлого года я сам пытался найти тебя. Но когда я ничего не придумал, я нанял частного детектива, и он нашел тебя здесь. В Париже. Я столкнулся с Монти через несколько недель после этого, и он признался, что разговаривал с тобой”, - объясняет далее Уит.

“Зачем ты пришел ко мне сейчас? Почему не тогда?” - спрашиваю я, желая знать.

“Время лечит все раны?” Его улыбка слаба, и она тут же исчезает, когда я смотрю на него в ответ. “Я не знаю, Саммер. Я знал, что ты не захочешь меня видеть.»