Вещи (сборник)

Я совершил ошибку. Для меня это так ясно, как простая гамма. Я совершил явную ошибку. Только с целью, чтобы казаться европейцем. Но кто помог ошибке свершиться? Я сам совершил, я сам и потерплю от совершенного, но почему кто-то вмешался в мою судьбу? Я достоин наказания! Иначе, я свихнусь от бешенства.

Иду по улице, прохожу мимо чугунной ограды. Замечаю на ограде табличку: «Молодежный театр – студия живых и голограммных спектаклей. Набор 29 февраля. Представление с живыми людьми по выходным, в будние дни осязателям предлагается, начиная с пяти и до одиннадцати вечера, непрерывный показ голограмм-спектаклей. Допускаются мужчины в темных костюмах».

Что называется, посмотрел налево. Вот так да!

«Цветы стояли в вазах и лежали всюду. Пол, полки, потолок, подоконники, стол и стулья, кровать – цветы, цветы, цветы. Когда же я прикасался к ней прежде, слышал я одно и тоже.

– Ты не любишь меня!

Сегодня я решил. Цветы, вино. Разбрызгал по комнате духи. Она пришла, я раздел ее, и на руках отнес в ванну. На руках принес и назад. Потом цветами покрыл ее тело, напоил вином. Она грызла подушку, но хотела меня сейчас.

– Ох, пошлость! И это все я!»

Лет семь тому назад я был вот таким сентиментальным и кислым, словно заноза. А вспомнил я этот случай потому, что прошла рядом со мной девушка, похожая на ту, семилетней давности: фигура, очки, походка. Но прошедшая девушка всколыхнула память. Вероятно, тогда семь лет назад, я сделал что-нибудь не так, как нужно было для судьбы. Возможно, я фальшивил или притворялся, или обманывал. Он, тот случай остался в памяти вместе с ощущением вины. За содеянное тогда, я расплачиваюсь непреходящей виной по отношению ко всему миру и к себе. Сам я пустой и маленький, словно, самое маленькое создание этого мира. Такое настроение я называю: комплекс самоубийцы.

Сейчас у меня иное настроение. Почему же я вспомнил тот случай с цветами? Девушка, которая прошла мимо, будто бы изобличила нечто, которое подобно тогдашнему веществу поступка, что-то одинаковое с тогдашним ощущением, изобличила прошедшая девушка. Вероятно, сегодня я уподобился тому, семилетней давности. Да, я изобличен сам собой и ненавистью. Ненавистью – этим гнусным и сильным желанием убрать с дороги нечто такое, что раскрывает твои тайны, или вскрывает твою несостоятельность перед миром, твои эгоистические желания чувств. Ненависть возникает по отношению к объекту, который равнодушен к твоему обольщению и запугиваниям, который лучше тебя. Ненависть сродни зависти и мести. Ненависть – это неожиданное и туманное соединение чувств: утверждения, властности, палачества. Я возненавидел зеленоглазого.

Зеленоглазый сделал мне зло. Я унизил нас двоих в равной мере. Так что, мы квиты. Вероятно, он мой самый главный враг. Если, я – творчество, то он – религия, и наоборот. Они исключают друг друга и не замечают. Зеленоглазый не видел, не замечал меня.

И все-таки я совершил по отношению к нему благо, ибо унизил нас как равных, как сильных.

Пока я так рассуждал и шел по улице, не останавливаясь и несмотря никуда определенно, в правый ботинок попал камешек, и когда я вытряхивал камешек, сгорбившись возле дерева, меня обогнал человек, привлекший мое внимание необычайным сочетанием цвета в одежде.

Красные брюки накрывали, едва видневшиеся черные полуботинки. Я еще полюбовался сочетанием «красное с черным», как на черное плечо его пиджака упал желтый лист, подлетел вверх и улетел дальше к земле. Пиджак был почти фрачной длины, а в правой руке на излете человек держал массивную черную трубку. Затем человек остановился и выбил трубку о носок правого ботинка, чем, видимо, доставил себе традиционное и заметное наслаждение, кстати, и мне.

Хотя, я отвлекаюсь.

Я вынужден что-нибудь совершить! Еще не пришло ощущение новизны, и все же я чувствую, что на ощущение великой новизны я способен, а потому обязан что-то создать. Возможно, наступил момент, когда я должен призвать на помощь то, что обнаружено мною когда-то на верхней ступеньке, между которой и нижней, человек исполняет роль связующего звена.

Я шел по улице и видел, как спускались листья с деревьев на землю, как листья несло по сторонам. В кустах шел дворник в черном халате и метлой обтрясал листья с кустов и деревьев там, где доставал. Вот и я могу стрясти нечто, лежащее на верхней ступени, но управить тем верхним не в силах, ибо не могу родить, но способен. Но я еще не умею управить этим верхним законом, а потому обращаюсь за помощью к судьбе, в момент страшный и ответственный, когда более не вижу исхода и не знаю, как и что выбрать и зачем. Покориться, чтобы научиться – правило судьбы и правило седых правил, когда остается лишь созерцать, оставаясь в круговороте действия: судьба – выбор – судьба.

Я убью себя?!

Но как я испытаю и проживу это наслаждение – зачать и убить себя – еще одно наслаждение, может быть самое большое наслаждение?