Вещие и символические сны: реальные события

В Константинополе в это время проживал некий воевода, по имени Михаил, а по прозвищу Травлей или Валвос, родом из Амореи. Прежде он сам много помогал Льву в достижении царского престола, был верен ему и любим им, так что Лев даже стал восприемником его сына. Но, впоследствии, разгневавшись на царя по какой-то причине, Михаил переменил свою дружбу на вражду и, пируя со своими друзьями, часто в пьяном виде, по неосторожности, злословил царя. Видя, что Михаил враждебно относится к царю, некоторые из тайных врагов последнего присоединились к нему и число их было немало; они совещались убить царя, а Михаила возвести на царство. Будучи невоздержан на язык, Михаил не скрыл этого, но где-то похвалился, что будет царем. Это слово дошло до царя, и он немедленно схватил Михаила и осудил его на сожжение живым. Связанного Михаила уже вели в банную печь, около которой присутствовал царь, желая сам увидеть его кончину Это было 24 декабря в канун Рождества Христова. Жена царя, Феодосия, узнав об этом, поспешно вышла из своих палат и стала с гневом укорять царя и даже называть его богопротивным за то, что он не почитает даже святого дня, когда ему предстоит причаститься Божественных Тайн. Царь послушался ее и велел вернуть Михаила, отлагая его сожжение до другого времени, а затем, обернувшись к царице сказал:

– Я поступил, как ты повелела, жена, и сегодня послушался твоего гневного увещания, но и сама ты и дети наши увидите, что будет после.

Этими словами беззаконный царь невольно изрек о себе пророчество, потому что близка была его кончина.

Сторожить закованного Михаила царь поручил одному из дворцовых стражников, по имени Папий, а сам взял к себе ключи от оков узника и всю эту ночь провел без сна и в печали, – это скорбел дух его, не ведая, что делать. Встав, царь пошел взглянуть на узника, – что тот делает: плачет ли и сетует ли, как-то обыкновенно бывает у осужденных на смерть? Открыв тихонько тайную дверь в комнату Папия, он увидел нечто совершенно неожиданное для себя, именно Михаила, которого он надеялся найти сетующим и скорбящим, он увидел в глубоком сне, почивающим на высоком и украшенном ложе Папия, а самого Папия, дремлющим на голой земле. Царь пришел в ужас, видя осужденного узника в таком почете и спокойствии, и удалился в гневе, грозясь погубить не только Михаила, но и Папия. Это слышал один отрок, находившийся в той же комнате. Узнав царя, он разбудил Михаила и Папия и рассказал им, что приходил царь и грозился погубить их обоих. Все были в страхе. Тогда Михаил, без сопротивления со стороны Папия, послал к своим единомышленникам некоего Феоктиста с повелением сказать им:

– Если вы теперь же без промедления не приведете в исполнение того, о чем мы совещались, то завтра я расскажу о вас царю и обличу каждого поодиночке, чтобы не один я погиб злою смертью, но и вы все умерли вместе со мною.

Соучастники в заговоре испугались такой угрозы и, собравшись, стали обдумывать, как бы им избавить и себя и Михаила от угрожающей беды и смерти. Дело было в полночь, и в церквях начиналось обычное всенощное бдение под Рождество Христово. Посоветовавшись, они спрятали оружие под одеждой и пошли к так называемым слоновым деревьям, ведшим в царский дворец. Смешавшись там с царскими певчими, входившими через эти двери во дворцовую церковь, они вместе с ними вошли в церковь, как бы на бдение. Царь также пришел в церковь и, стал на правом клиросе, как он обыкновенно делал, он сам начинал церковное пение, обладая очень громким голосом.

Уже пели канон, и приближалась седьмая песнь, когда заговорщики тихо стали говорить друг другу:

– Что мы здесь стоим без дела? Скоро кончится пение. Чего же мы ждем?

В это самое время царь громко запел 7-й ирмос второго канона на праздник Рождества Христова. И вот один из заговорщиков, вынув меч из-под одежды, бросился на царя, но ошибся: вместо царя он ударил регента правого клироса, потому ли, что он ростом походил на царя, или же потому, что вследствие стужи он имел, так же как и царь, покрытую голову; когда регент обнажил голову, то ошибка обнаружилась. Сам же царь, увидев их замысел, побежал в алтарь и, схватив крест, стал им защищаться в дверях, отражая удары заговорщиков. Но вот подошел какой-то страшный воин громадного роста. Увидав этого воина, царь начал заклинать его Божьим алтарем, не причинять ему зла.

– Теперь время не заклинаний, но убийства, – ответил тот и нанес Льву Армянину своим оружием сильный удар, жестоко поразив его и отрубив руку вместе с концом креста. Тогда и остальные воины начали рубить царя по всему телу. Упав на пол, Лев лежал в луже своей крови и еще продолжал дышать. Видя, что он еще дышит, один из воинов отсек ему голову.