Вещие сны Храпунцель

– Муся, Фира, можно подумать, что вы из голодного края! – крикнула я, схватила своих собак, отнесла их на кухню и увидела на столике трех котов. Макс и Пульхерия Ивановна синхронно объедали пирог сверху, Альберт Кузьмич деликатно отламывал лапой кусочек, потом вонзал в него коготь и отправлял в пасть. Британец выглядел как принц благородных кровей, которого злая судьба забросила в компанию бомжей.

– Немедленно перестаньте, – топнула ногой я, – Макс купил пирог нам на ужин. Альберт Кузьмич, от вас я не ожидала такого поведения. Как вам не стыдно!

Британец перестал жевать, окинул меня взглядом и коротко сказал:

– Мяу!

Кот Макс оторвался от кулебяки и произнес:

– Мяу-мяу-мяу!

Пульхерия Ивановна издал протяжный вздох.

– Мяу-у-у-у!

После этого троица продолжила лопать пирог.

– Если перевести на человеческий язык, – засмеялся Макс, – то Альберт Кузьмич сказал: «Женщина, не делай мужчине замечаний». Макс ему поддакнул: «Ох уж эти бабы», Пульхерия Ивановна подвел итог: «Надоели постоянные упреки и дурацкие придирки».

Послышался радостный визг, в столовую влетела Люка, за ней гналась всегда апатичная Фира. Мопсиха Боня, которая с видом обиженной принцессы восседала у пустой миски, резко оживилась и ринулась за псами. Троица обежала вокруг стола и выскочила в коридор. Ба-бах! Дзинь! Гав-гав-гав!

– Они разбили вазу! – радостно закричала Киса.

Роза Леопольдовна всплеснула руками, схватила солонку и помчалась к месту происшествия.

– Интересно, зачем ей соль? – удивился Вульф. – Посыпать осколки?

Из коридора тем временем доносились разные звуки: лай, мяуканье, звон, грохот, топот. Пару раз в комнату вбегала орда собак, совершала круг почета вокруг стола и исчезала. Потом к ним присоединились коты. Я схватила салфетку и начала ею обмахиваться.

– Вот здорово, когда в доме столько животных, – завопила Киса, врываясь в столовую, – вот весело!

Следом за девочкой ввалились все. Впереди неслась Люка, за ней гналась Фира, за ней семенили Моня и Боня, их догоняла Муся, а ей в спину дышали Тоня и Проня. Замыкали шествие Макс, Пульхерия Ивановна и Альберт Кузьмич, который успешно влился в коллектив, потеряв всю свою важность.

– Как хорошо, как весело, – продолжала восхищаться Киса. – Лампуша, давай заведем еще пару котиков и двух-трех собачек!

– Никогда! – хором воскликнули Макс и Роза Леопольдовна.

А я решила воззвать к логике ребенка:

– Солнышко, мы живем в городе. Очень трудно гулять со стаей мопсов. У Наташи дом в поселке, большой двор, нет проблем. Открыла дверь, и пожалуйте, господа собаки, выходите на свежий воздух.

– Сама буду их на улицу выводить, – ныла Киса, – честное слово.

Макс посмотрел на часы.

– Нам пора на работу. Вернемся часам к девяти. Роза Леопольдовна…

– Все поняла, – кивнула Краузе, – покормлю животных, выпущу их гулять.

– Вы ангел! – обрадовалась я, схватила свою сумку и поспешила к машине.

Вульф пошел за мной, в прихожей, надевая ботинки, муж спросил:

– Тебе не кажется странным, что Джейн съела рыбу, а Владимир суши?

Я надела куртку.

– Расчет преступника мне понятен. Чем легко отравиться? Что у нас считается хитом в плане пищевого отравления?

Макс направился к двери.

– Если паленый алкоголь в расчет не принимать, то грибы. Они определенно на первом месте. Рыба. Мясные изделия. В принципе токсичной может стать любая еда.

– Ну, если кто-то попадет в больницу, выпив чаю со свежей сдобной булочкой, это вызовет удивление, – сказала я, идя за Максом, – а вот плохое самочувствие после употребления сырого лосося в составе суши никого не удивит. Давай заглянем в ресторан, откуда Владимира врачи увезли.

– Хотел тебе то же самое предложить, – улыбнулся Вульф, – надеюсь, собаки-кошки не доведут Краузе до нервного приступа. У тебя опять сумка открыта. Просто приманка для воришки.

– Не люблю этот ридикюль, – призналась я, – у него молния тугая.

– Зачем тогда его взяла? – спросил муж.

– Стеганая сумка подходит к пуховику, – объяснила я, – и красный цвет мне нравится. На улице сейчас постоянно темно. Такое ощущение, что солнце встает на десять минут и снова садится. Мрачно вокруг, поэтому хочется надеть что-то поярче.

– У тебя вроде есть белая торбочка, – неожиданно вспомнил Вульф.

– Она летняя, – пояснила я.

– И почему нельзя котомку сейчас таскать? – удивился Макс.

– Сумки белого цвета не для зимы, – объяснила я.

– Кто это сказал? – спросил муж.

– Ты о чем? – не поняла я.

Вульф уточнил:

– Кто запретил белый цвет в холодное время года? Назови имя!

– Ну… – пробормотала я, – стилисты, модельеры… Может, сама Шанель когда-то это сказала.

Вульф свернул в переулок.

– Лампуша, если к тебе на улице подойдет незнакомый человек и скажет: «Женщина, ты с ума сошла? Ешь мороженое! На улице! В мороз! Так делать нельзя». Какова будет твоя реакция? Выкинешь эскимо и станешь ждать июня, чтобы полакомиться пломбиром?

– В столице порой встречаются безумцы, – вздохнула я, – спорить с ними не стоит. Вежливо поблагодарю больного человека за заботу и отправлюсь дальше.

– Продолжая лакомиться мороженым? – прищурился муж.

– Конечно, – улыбнулась я.