Вещий Авель

Все дело оказалось в том, что Густав пожелал, чтобы будущая супруга сменила православную веру, то есть перешла бы в лютеранство. Без выполнения этого условия король, вдруг проявивший свой взбалмошный характер и фантастическую религиозность, не желал и слышать о браке. Александра, ссылаясь на условия брачного контракта, ранее заключенного, напоминала о том, что «свобода совести и религии великой княгини не будет стеснена». Это были запоздалые аргументы.

Правда, Екатерина попыталась путем переговоров восстановить прежнее положение. Но тут, как говорится, нашла коса на камень — Густав настаивал на своем, Александра и ее бабка ссылались на условия брачного контракта. Разрыв был неминуем, и он наступил. Несостоявшийся супруг и непримиримый лютеранин уехал восвояси, а бедная Александра через два года вышла замуж за австрийского эрцгерцога Иосифа.

Что касается Екатерины, то она, пожалуй, более близко приняла к сердцу неудачу с замужеством внучки.

Императрица как-то сразу сдала, лишилась самоуверенности, словно перенесла тяжелую болезнь. Стала еще более суеверной. И когда однажды, в октябре, разразилась страшная гроза, что было удивительно для этого времени года, ей вспомнилась такая же ночная гроза накануне смерти императрицы Елизаветы Петровны. Она сочла это за дурное предзнаменование. Точно так же отнеслась она и к появившейся комете, усмотрев в этом знак своего близкого конца.

Не могла Екатерина в этот момент не вспомнить и о предсказании того вещего монаха Авеля, который по ее распоряжению был посажен в крепость. Неужели он окажется прав со своим пророчеством и вскорости ее ждет могила?!

Ей напоминали, что раньше она не придавала значения предзнаменованиям и предсказаниям, на что она печально отвечала: «Да, раньше!..»

Екатерину все чаще и сильнее мучают колики, которыми она страдала после сильных волнений. На ногах открылись язвы, их взялся лечить Ламброс Кационис, грек, еще недавно корсар, сражавшийся на стороне русских с турками, которому позже посвятит свою поэму Байрон. Он рекомендует ножные ванны из ледяной морской воды.

И действительно, вдруг наступило улучшение. Императрица даже присутствовала в малом Эрмитаже, где Лев Нарышкин, обер-шталмейстер и ее любимец, развеселил ее, переодевшись мелким торговцем. Вспомнилось, как много лет назад точно так же ее до слез насмешил Потемкин, подражая ее голосу. С того дня этот молодой подпоручик, красавец и умница, был допущен в интимный кружок императрицы, став со временем ее фаворитом и даже тайным супругом…

На другой день шестидесятисемилетняя императрица встала как обычно, работала со своими секретарями. Затем отослала последнего из них, попросив обождать ее приказаний в передней. Тот ждет, но проходит довольно много времени, и он начинает беспокоиться. Появляется камер-лакей Зотов, он осмеливается войти в спальню. Но там императрицы нет, нет ее и в уборной. Сбегаются люди. И наконец Екатерину находят в гардеробной лежащей без движения на полу, с пеной у рта и предсмертными хрипами в горле. Она была смертельно поражена апоплексическим ударом и находилась без чувств. Сегодня мы бы сказали, что у нее был инсульт, то есть кровоизлияние в мозг, и ее разбил паралич.

Екатерину перенесли в спальню, положили на постель. Более суток продолжалась агония. Врачи во главе с ее личным доктором Рожерсоном были бессильны. Ему ничего не оставалось, как констатировать: «Удар последовал в голову и был смертелен».

Утром «последовало сильное трясение тела, страшные судороги, что продолжалось до 9-ти часов пополудни», затем «совершенно не стало никаких признаков жизни».

Случилось это точно в срок, предсказанный вещим Авелем, — в 9 часов утра 6 ноября 1796 года.

Воцарение Павла

В то время как врачи и слуги хлопотали возле умирающей, пытаясь облегчить страдания, вытирали ей губы, с которых текла кровавая пена, ее сын и наследник Павел в соседней комнате лихорадочно разбирал ящики секретера, рылся в шкафах, шарил по полкам. Он искал завещание, по которому будто бы не ему передавала престол матушка, а своему любимцу, старшему внуку Александру.

Императрица действительно недолюбливала своего сына Павла, осуждала его восхищение Фридрихом II и часто говорила своим приближенным: «Я вижу, в чьи руки попадет империя после моей смерти! У моего преемника будет только одна цель: превратить Россию в прусскую провинцию!..» Она не скрывала своего желания отстранить сына от трона.

Существует легенда, будто бы Павел нашел шкатулку, а в ней конверт с завещанием. На нем было написано: «Вскрыть после моей смерти в Совете». Недолго думая, Павел бросил его в камин. Препятствие на пути к трону было устранено. Спешно за ночь был составлен манифест, в котором извещалось о кончине императрицы Екатерины II и о вступлении на престол его величества Павла Петровича, отныне императора Павла I. Акт этот был зачитан в Сенате, войска принесли присягу новому монарху.