Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол

Кузница стояла далеко от усадьбы Сигурда, в горах, у небольшого озера. Хельги добрался туда лишь к вечеру, отвел коня в сарай, поклонился хозяину. Велунд буркнул что-то неразборчивое – то ли приветствовал, то ли обругал, поди, догадайся. Кивнув на лавку перед очагом, протянул миску каши. Дождавшись, пока гость – да какой там гость, ученик – поест, молча бросил на ту же лавку охапку соломы: спи, мол. Пожав плечами, Хельги повалился спать. Не спалось и он принялся думать о Сельме. О том, какие синие у нее глаза, какая белая и гладкая кожа, губы, которые так и хочется… Вздохнув, юноша перевернулся на другой бок – все равно грезилась Сельма. Будто бы скачет она на лошади, с распущенными косами и сияющими глазами, красивая, как богиня Фрейя. А рядом с ней – он, Хельги. Вот они остановились, спрыгнули прямо в душистые травы…

А вот они вдвоем с Сельмой собирают цветы на верхних лугах. Цветы самые разные: розовый пахучий клевер, ромашки, словно маленькие солнышки, красновато-пурпурный иван-чай, желто-бело-сиреневые лесные фиалки, колокольчики и васильки, как осколки неба. Целый букет в руках у Сельмы, а в глазах… в глазах ее, огромных, глубинносиних, блестящих, отражается восторженное лицо Хельги. А пухлые девичьи губы уже так близко-близко, что…

К середине ночи Хельги находился на той самой грани меж сном и реальностью, когда нельзя точно сказать – спит человек или бодрствует, скорее – спит, а может быть, просто лежит, чуть смежив веки. В такие минуты боги обычно насылают видения. Видения посетили и Хельги…

Они нахлынули сразу, такое впечатление – схватили за шиворот и потащили за собой, словно скулящего беспомощного щенка, а, протащив, бросили на поляне посреди густого леса. Поляна – смутно знакомая – была полна странно одетых людей, а впереди, прямо перед собой, на возвышении, Хельги увидел бледную темноволосую девушку с широко раскрытыми безумными глазами, он откуда-то знал, что зовут ее Маги… Маги что-то произносила длинным витиеватым речитативом, немного похожим на то, как говорят скальды, а потом… А потом вокруг жутко заскрежетало, завыло, заухало и загремело, так громко, что Хельги в ужасе закрыл ладонями уши – но это не помогало: скрежет, грохот и вой проникал в самые глубины сознания, это было настолько дико, что юноша не сразу почувствовал какое-то неудобство, словно бы в голове его поселился кто-то еще и смотрит теперь на миг его глазами. Это присутствие чужого ощущалось так явственно, что Хельги забыл даже про ужасные звуки, пытаясь понять, что же с ним происходит… Странно, но в этом чужом почему-то не чувствовалось Зла.

Вскрикнув, Хельги открыл глаза и поднялся с ложа – грохот сразу исчез, как исчезло присутствие чужого.

– О боги! – прошептал Хельги и до утра уже не сомкнул глаз.

Утром кузнец встал еще до восхода солнца. Поднял с лавки Хельги, сунул в руки по камню – беги.

Хельги знал – бежать надо изо всех сил. Набрал в грудь побольше воздуха, побежал, сначала медленно, потом все быстрее. Перепрыгивал через упавшие деревья, через тонкий лед замерзших ручьев, не снижая скорости пробирался лесной чащобой, царапал лицо в ореховых зарослях, бежал, стиснув зубы и держа под мышками тяжелые камни. Велунд не следил за ним, и был, особенно поначалу, соблазн срезать путь или хотя бы бросить камни, потом незаметно подобрать их – бегал-то все равно по кругу. Был соблазн, что и говорить, и Хельги хорошо знал это. Знал и другое – поступив так, обманул бы не Велунда – себя. Зачем тогда учится, зачем тренироваться, зачем? И станет ли он тогда первым, давая себе поблажки? Ответ сын Сигурда-ярла тоже знал. А потому бежал, бежал, бежал, не обращая внимание на усталость.

Оббежав тронутое первым зеленоватым ледком озеро, бросил у кузницы камни, стащил через голову мокрую тунику, взял в вытянутые руки две тяжелые дубовые палки. Застыл, словно статуя – заиграли на руках жилы, из закушенной нижней губы закапала кровь.

Так прошел и следующий день, и другой… и неделя… и…

– Крепись, юноша. – Улыбался Велунд. Горбоносый, смуглый, с непокорной седой бородищей, он уселся рядом с учеником, прислонившись спиной к камню. – Рука воина должна быть твердой вне зависимости, что в ней: лук, секира или меч.

– Меч, учитель. – Скосив глаза, самым краешком губы улыбнулся Хельги. – Ты обещал выковать меч, не хуже франкского!

– Не надо спешить, сынок. – Покачал головой Велунд. – Будет тебе меч. Железо есть. Пока же помни – уже совсем скоро соберется молодежь в лагере Эгиля. Ты должен стать первым.

– Я буду первым, учитель!

Ночью где-то недалеко выли волки, выли тягуче, призывно и страшно, словно жаловались на что-то, что должно было вот-вот произойти. Словно предупреждали.