Читаем Вещность и вечность полностью

Вещность и вечность

Елена Григорьевна Макарова , Елена Макарова

Воспоминание о Праге

Как же давнонад Петржином я видел закат,как целовал уходящую в сумерки Прагуя напоследок, – горючей слезою был взгляд.Как же давно не слышу Влтавы волнистую влагу, —ухо давно не слышит шума родимых вод,Вацлавской площади людное оживленье.Кажется: целую вечность тянулся год —всё норовит исчезнуть и кануть в забвенье.Вы, потайные места в уличной толкотне,в тени скотобоен, в слепых тупиках, мне милых,Как вам живется? Небось не скорбите по мнетак, как по вас я скорблю. Год уже целый минул.В жуткой торчу дыре вот уже триста дней,Будто бы в клетке зверь, и вырваться как, не знаю.Две улицы здесь вместо каменных площадей.Прага, как сказку из камня, тебя вспоминаю.

«Ведем». № 2

Гануш Гахенбург (1929–1944)

Гануш Гахенбург писал стихи и пьесы, переводил русских поэтов. Его труды также опубликованы в «Ведеме». О нем известно мало. Единственное воспоминание о нем я вычитала в дневнике Ханы Посельтовой-Ледереровой.

«18.6.1943 …Поздним вечером я увидела на улице мальчика. Потрясающий ребенок! В его огромных темных глазах была неземная мудрость. Он не обратил на меня внимания. Естественно. Мимо него проходило столько чужих людей! Разве всех заметишь? Но, может быть, и скорее всего, это так, ему нельзя было вечером быть на улице. Столько указов и приказов, не знаешь, какому следовать. Но глаза его притягивали как магнит, и я решила к нему подойти. Я задала ему глупый вопрос, куда он идет. Он остановился, взглянул на меня удивленно и сказал, что ищет друга, который ушел без разрешения, и никто не знает, где он. “Сколько ему лет?” – спросила я его. – “Как мне, четырнадцать”. – “Можно я помогу тебе его искать?” – “Пожалуйста, но думаю, нам его не найти. Скорее всего он у мамы, но я не знаю, в каком блоке она живет”. – “А где живет твоя мама?” – “Нет у меня никакой мамы и отца нет”[52]. В этот момент я сказала себе: идиотка, ничего ни у кого не спрашивай, здесь все хуже, чем можно себе представить… Не знаю, но почему-то мне подумалось, что вот и черешня созрела, а у мальчика ничего нет, ни мамы, ни черешни, ни отца. Голова шла кругом, я еле сдержалась, чтобы не обнять его и не расплакаться…

Феликс Блох. «Очередь за едой». 1943.

Неизвестный автор. «Смерть». 1943–1944.

Звали его Гануш Гахенбург. Тихий-претихий мальчик, за которым простиралось море печали. В свои четырнадцать он уже понял, что такое смирение. И что такое мудрость, купленная тяжелой ценой. Душой он был старше меня, хотя я была старше него на десять лет…

Мы побродили немного, но друга его не нашли. Постепенно мальчик расположился ко мне и спросил: “Хотите послушать стихотворение, которое я написал?” – “Конечно, хочу, тем более твое. Ты давно пишешь стихи?” – “С того времени, как потерял маму и папу и оказался в Терезине”. – “А как называется стихотворение?” – “Терезин”. – “Так читай, а потом перепиши мне на память, ладно?”

Он начал читать:

Перейти на страницу: