Весёлое мореплавание Солнышкина

— А-а-а, это вы здесь руководите действиями? — грустно сказал Моряков. — Так вот: вас отзывают немедленно в пароходство.

Плавали-Знаем взобрался наверх и заковылял в каюту.

— Теперь по местам! За работу, ребята! — скомандовал Моряков.

Все полезли на палубу. Волны стали подкатывать к судну. «Даёшь!» покачнулся, и из-под его кормы с лаем разбежались собаки. На берег с квохтаньем полетела курица, и на палубе осталось одно беленькое яичко, которое она успела снести. Его тут же подобрал Борщик. В это время на палубу вышел Плавали-Знаем. В сапогах, в капитанской фуражке, он полез по трапу на вертолёт. На руке у него болталась клетка, в которой сидел попугай и при каждом толчке кричал:

«Лево руля, право руля!» Вертолёт взмыл вверх и скрылся из виду.

Тогда Моряков поднялся на мостик и скомандовал:

— По местам!

На рукавах его сверкнули золотые капитанские нашивки. Потом он посмотрел вниз и приказал Федькину, ставшему за штурвал:

— Лево руля!

Корма тихо поползла с мели.

— Ещё лево!

Пароход покачнулся на волне. И Моряков приказал:

— Полный вперёд! «Даёшь!» понёсся вперёд.

Команда мыла судно, артельщик перетаскивал с кормы на место боцманское имущество и пыхтел:

— Уйду на берег! Хватит! Меня в любой магазин возьмут колбасником!

Солнышкин с медведями драил палубу, а Моряков говорил о нём:

— Матрос, прирождённый матрос! Как работает а? И что за фантазия! Придём в Океанск — премирую его десятью порциями мороженого.

А сзади парохода весело плыл знакомый кит и выбрасывал вверх весёлые фонтанчики. Он так и приплыл вместе с судном в Океанск. И когда председатель Океанского горисполкома узнал о его подвиге, он тут же пообещал построить для кита специальный бассейн в Океанском аквариуме.

Кита знают все жители Океанска и зовут его Землячком. Каждое лето Землячок приплывает в бухту Золотой кит и смотрит, скоро ли выстроят обещанный ему бассейн.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Солнышкин возвращался из первого рейса и, конечно, волновался. Он выбрался на бак, ухватился руками за край фальшборта и вглядывался в очертания Океанска. Слева от него, положив на лапы морду, смотрел Миша-1, справа стоял Мишка-2. Вот вдалеке уже показался бронзовый трубач в краснозвёздной будёновке, вот знакомая сопка, на которой сверкнул стёклами островерхий домик старого Робинзона. Сердце Солнышкина закачалось, как лодка во время прилива. Он обнял медведя. Вот откуда-то сверху грянула песня:

Штормы нас всех позовут,
В море герои уйдут…

Солнышкин поднял голову. Слева от сопки раскрылись ворота мореходной школы, и из них строем вышли курсанты. Сверкали трубы, будто в городе готовились к празднику.

Солнышкин бросился одеваться. Сегодня он будет ходить по городу, заглядывать в магазины и кино, и никто не будет знать, что за человек идёт, какие штормы он пережил.

Солнышкин надел чистую рубаху, приоткрыл воротник, чтобы виднелся уголок тельняшки, но тут же решительно застегнул его снова. «Не хвастать!» — решил Солнышкин и вышел из каюты. Он шёл по коридору и думал, как заявится к старому Робинзону.

— Ах, Солнышкин, какой же ты красивый! — раздался тихий вздох. Из каюты выглядывала Тая. — А ну-ка, стой! — сказала она и осмотрела его. — Всё в порядке, не хватает только одной вещи.

— Какой? — с испугом спросил Солнышкин.

— Сейчас узнаешь! — сказала Тая. Она открыла чемодан и достала свитер. Его, солнышкинский, свитер! — А ну-ка, надевай, — сказала Тая. — Моему племяннику он, наверное, мал, а тебе как раз. Надевай!

Солнышкин молча продел голову в свитер, просунул руки, и Тая всплеснула ладонями:

— Смотри, ну будто на тебя связан! Теперь хоть в Москву поезжай!

Солнышкин промолчал, но глаза его заблестели от благодарности.

Едва судно вошло в порт, он разогнался по трапу.

— Куда? — преградила ему путь тяжёлая толстая рука. Перед ним, расставив ноги, стоял Петькин. — Куда? А вахту за меня кто стоять обещал?

— Ты что? — возмутился вдруг появившийся следом Перчиков.

И Петькин втянул голову в плечи. Он хорошо помнил, как однажды в бурную ночь помогал тащить Перчикова за ноги…

В это самое время на причал въехал зелёный грузовик с тяжёлой металлической клеткой. В неё можно было бы упрятать слона. Из-за решётки выглядывали несколько человек в цирковых ливреях. Из кабины выпрыгнул румяный мужчина в форме укротителя, в галифе с лампасами и с бичом в руке. Он подошёл к пароходу и спросил:

— Медведи здесь?

— Там, — живо откликнулся Петькин и показал на корму.

— Вперёд! — скомандовал укротитель и хлопнул в воздухе бичом.

Пять работников цирка выпрыгнули из клетки, пригибаясь, будто на охоте, и побежали за ним по трапу. В руках у них громыхала ржавая железная цепь.

— Обходи слева, обкладывай справа! — кричал дрессировщик.

— Храбрецы! — язвительно усмехнулся Перчиков. — Интересно, почему они не притащили с собой взвод гвардейских миномётов?

— Или танковую дивизию, — дополнил Солнышкин.

Румяный укротитель свысока посмотрел на них и хотел что-то сказать, но Перчиков подтолкнул Солнышкина в бок:

— А ну-ка, покажи им настоящую цирковую работу!