Весёлый камушек

Как нарочно, меня в этот день спросили по географии. Милка проверила, а меня и спросили — пятёрку получил. «Живём», — думаю.

Прихожу домой, открываю дверь, Милка у самых дверей стоит.

— Это ты? — говорит. — Я думала, мама.

— Разве мама не приехала?

— Нет, — говорит Милка и на меня испуганно смотрит.

— Может, папе плохо?

— Ой, уж не говори, я сама чего только не передумала.

— Давай, — говорю, — Мил, поедем к ним?

— Что ты, а вдруг мама как раз домой едет! Приедет, а нас нет. И денег нет на дорогу.

Посмотрел я на Милку — сидит она, съёжилась вся, косички обвисли, до колен спускаются.

— Знаешь, — говорю, — а ведь я сегодня по географии пятёрку отхватил.

— Ну? — обрадовалась Милка. И вдруг (я даже ушам своим не поверил) заявляет: — Ты способный, мог бы вообще отличником быть.

Я ничего не сказал, сел уроки делать.

Милка посидела-посидела и спрашивает:

— Ты есть хочешь?

— А что у нас есть?

— Можно кашу сварить. И мама приедет — поест.

— Давай.

Взяла Милка с этажерки книгу о вкусной и здоровой пище, из буфета крупу достала и отправилась на кухню.

Каша мировая получилась, только соли Милка забыла положить. Но это ничего, я заметил, когда уже почти всю съел.

Гулять нам что-то не хотелось. Мы все уроки сделали. Милка меня по истории и по литературе проверила, потом в шахматы поиграли. А мамы всё нет и нет.

На дворе уже темнеть начало.

— Холодно что-то, — говорит Милка, — ты бы дров принёс.

Пошёл я в сарай, а там дров наколотых нет. Ох и помучился я! И как только мама справляется? Но всё-таки целую охапку принёс.

Стала Милка растапливать. Наложила бумаги, дует-дует, а ничего не получается. Я тоже стал дуть, а всё равно не горит.

Вынул я все дрова из печки, нащепал лучины, зажёг её, а потом стал поленья подкладывать, как мама, — сначала которые потоньше, потом толстые положил.

Горят дрова, потрескивают, вдруг слышу сзади Милка носом шмыгает. Обернулся — нет, ничего, не плачет.

— Давай, — говорю, — Мил, в морской бой поиграем.

А она мне:

— Рубашку-то как извозил, сними — постираю.

И правда, всю я её сажей измазал. Снял я рубашку, взяла её сестра и пошла стирать. Воды нагрела, по-настоящему, с мылом стала стирать. А сажа плохо отмывается. Трёт, трёт Милка.

— Принести ещё воды? — спрашиваю.

— Принеси.

Взял я ведра, принёс воды (тяжело с непривычки показалось). Достирала Милка рубашку, повесила её на верёвку. А мамы всё нет.

— Ну, так будем в морской бой играть?

— Знаешь, — отвечает Милка, — давай лучше пол помоем. Мама каждый день протирает его, а сейчас смотри, сколько пыли скопилось.

— Да ну, — говорю, — пол ещё…

— Как хочешь, — говорит Милка, — я тогда сама.

И стала пол мыть. Взяла ведро с водой, ушла в комнату. Я сижу, слушаю. А в квартире тихо-тихо, только и слышно, как Милка тряпкой шлёпает да что-то ещё кап… Потом опять — кап… Смотрю, а это с рубашки капает: плохо её Милка отжала, сил-то у неё мало. Взял я другую тряпку и стал кухню мыть.

Только начал мыть — звонок. Кинулся я к дверям. А там Коська стоит.

— Ты что, — спрашивает, — заболел?

— А что?

— Да не видно тебя что-то.

— А, — говорю, — некогда.

— Чем это ты занимаешься — некогда?

— Дела.

— Какие дела? — так спрашивает, будто я бездельник какой.

— Пол, — говорю, — мою.

— Пол? Чего это ты?

— Может, ты за меня мыть будешь? — спрашиваю.

— А мать где?

— Нету её, в совхоз уехала.

— А-а, — говорит Коська. — А Милка?

— И Милка моет. Думаешь, одному легко? Попробуй вот, помой, тогда узнаешь.

Ушёл Коська.

Вымыли мы пол и пошли во двор, маму встречать. Сидим на лавочке, разговариваем, маму ждём. А её всё нет. Тут дождь пошёл.

— Пойдём, — говорит Милка. — А то как бы нам не проспать. Я завтра одолжу денег, и телеграмму пошлём.

— Лучше, Мил, поедем сами.

— Может, и поедем.

Только мы в дом вошли, разделись, слышим — дверь открывается. Мама приехала. Ну и обрадовались мы!

— Мам, ты чего так долго? А как папа? — прямо кричим оба.

А мама улыбается:

— Да всё хорошо, папа здоров, на каникулы звал. А задержалась — на поезд опоздала.

— Мам, — говорю, — ты только ноги хорошенько вытирай, мы пол помыли.

Мама посмотрела вокруг и удивилась:

— Помыли? Где? Здесь, что ли?

— И здесь, и в комнате.

— А-а, ну тогда я ещё раз ноги вытру, — говорит мама. — А как вы тут жили без меня? Не голодали?

— Нет, Милка кашу варила.

— Молодцы. А блинов со сметаной хотите?

— Хотим. Ты, мама, пеки, — говорит Милка, — а я пока к Наташе сбегаю, книжку отнесу.

— Тогда и я к Коське схожу, — говорю.

Утром проснулся я, посмотрел на часы — семь уже. Хотел вставать, Милку будить, да вспомнил, что мама приехала, и опять заснул. Потом слышу — будит меня мама, будит, никак не разбудит. Так спать хочется. Встал наконец, а на столе и пирожки, и чего только нет!

— Ешьте как следует, — говорит мама, — поправляйтесь. — А сама за водой пошла.

А мне есть ни капельки не хочется. Выпил я одного чаю и хотел бежать в школу. Милка тут как тут.

— Ты почему ничего не ел?

— Тебя забыл спросить.

Кажется, что особенного сказал? А она как щипнёт меня! И скорее вон из комнаты. Я не стал догонять, просто взял её портфель и на какую-то тетрадь чернилами брызнул. Будет знать теперь как щипаться!