Весёлый лес

– Только не надо ее изображать, ведьма. Я девушка слабонервная. Как выяснилось. Я сама разгляжу, если она появится, – сухо предупредила Изабелла и снова уставилась в набрякшее невидимыми тучами небо.

– Вот эту ты имела в виду? – его премудрие ткнул пальцем в черный силуэт, зависший на несколько мгновений на фоне луны, совсем близко от них на этот раз.

Силуэт, с которого на ошеломленно открывшую рот принцессу глянули два круглых желтых ока.

Предположение Лесли о филине или даже о летучей мыши было бы подтверждено в эту же секунду, если бы не крылья загадочной птички. Вернее, полное их отсутствие. Там, где у мыши находились бы перепонки, у странного летающего существа были только обтянутые черной кожей кости рук, заканчивающиеся предлинными и претощими крючковатыми пальцами. Тело летуна больше всего напоминало огромное черное меховое яблоко с воткнутыми в него сучками.

Существо моргнуло янтарными плошками-глазищами размером с абрикосы, пискнуло пронзительно – словно гвоздем по стеклу чиркнули, метнулось в открытый лесорубом проход и исчезло во мраке за спинами людей, обдав их воздушной волной со слабым гнилостным запахом.

– Ч-что… эт…то? – слабо шепнула принцесса, сползая по стене.

– Я ж-же… г-говорю… н-не ф-филин… – победно прозаикалась в ответ дочка бондаря.

– Что это было, маг? – нервно нахмурился шевалье.

– Это… – Агафон порылся в анналах памяти и быстро извлек подходящую статью из прошлогоднего курса монстрологии. – Это грабастик. Эндемик Веселого леса.

– От слова «гроб»? – замогильным голосом уточнил Лесли, выставив перед собой топор и настороженно пожирая глазами плотный мрак подземного хода.

– Нет, что ты, – сделал вид, что весело улыбнулся чародей. – От слова «заграбастать». Или «грабить». Мнения монстрологов по поводу энтомологии ономастики этого топонима расходятся.

Уловив из всей речи только «мнения расходятся», дровосек сурово буркнул «Чего еще от них ждать» и с утроенной яростью накинулся на недобитый кустарник – только ветки полетели.

– Никогда таких не видел, – впечатленный мимолетным явлением, покачал головой де Шене и двинулся вперед – оттаскивать с пути нарубленную Лесли растительность.

– А они больше нигде и не живут, – поспешил успокоить его и дам – но большей частью себя – Агафон. – Их привлекают так называемые «места силы», мощные магические поля. Ведут ночной образ жизни. Вьют гнезда в дуплах высоких деревьев.[5] Линяют в ноябре и апреле. Питаются магией…

– Это радует… – пробормотала принцесса.

– …а также листьями, травой, цветами там всякими… тоже…

– Как кролики, что ли? – уточнила Грета.

– Н-ну, да. Кролики. Только воздушные, – с облегчением подхватил идею студиозус, скудные познания которого в области летающей фауны Веселого леса закончились еще четыре предложения назад. – В общем, опасаться тут совсем нечего. Летают – и пусть себе. Ерунда. Мухи. Только в шерсти. Отмахнуться и забыть. И вообще, не волнуйтесь. В этой части леса нет ничего страшнее сих безобидных зверюшек. Факт, доказанный науч… Фу!.. какая вонь…

Его премудрие раздраженно прервал популяризацию своих представлений о летучей фауне Веселого леса, полученных в прошлом году во время ночной заготовки шпаргалок к утреннему экзамену, и махнул рукой перед сморщенным, как прошлогодняя морковка, носом. Пальцы его ударились о нечто теплое и пушистое, примостившееся в районе плеча. Рука чародея замерла. Рот приоткрылся – кричать, или уже поздно?… Глаза выкатились из орбит и попытались заглянуть за ухо…

– Действительно, запахло очень скверно, – брезгливо изрекла ее высочество, бесплодно вглядываясь во тьму в поисках неожиданного источника смрада…

И тут над плечом Агафона вспыхнули желтым огнем две абрикосины.

При первых же нотах душераздирающего вокала двух женских голосов и одного мужского дровосек подскочил, выронил топор, метнулся в недорубленный кустарник, не прорвался, отброшенный спружинившими ветками качнулся назад, спотыкнулся о шевалье, повалился, увлекая за собой соперника.

Агафон шарахнулся вправо, влево, вопя, что было сил, на ходу вырвал из кармана волшебную палочку и яростно ткнул в то место, где только что сидела проклятая тварь… И где теперь каким-то чудом – или злым колдовством не иначе как самого Гавара – оказался лоб принцессы.

Заглядывать ей под косу, чтобы проверить, верно ли старинные стихи описывают сказочную деву – красоту ненаглядную, он так и не решился, да и попробовал бы он только… ибо ярче горящей во лбу звезды пылали только глаза Изабеллы – нездешним человекоубийственным огнем.

– Да как!!!.. Ты!!!.. Посмел!!!..

Его премудрие тихо заскулил, схватился за голову и попытался вжаться в стену.