Весёлый роман

Я пошел к своему буланому коньку, достал нож, изоляционную ленту и срастил провод. Двигатель легко завелся. Вынул ключ — сразу заглох.

— Ох, спасибо! — благодарно посмотрел на меня владелец «Паннонии». — Я думал, с ума сойду… Представляете, не мо­жешь остановить мотор… Вы механик?

— Нет, — ответил я. — Где уж мне… Просто давно езжу. А вы кто?

— Архитектор.

— Так это вы реставрируете Cnaco-Преображенский собор? Что ж тут реставрировать?..

— Какой собор?

— Да этот. — Я кивнул головой.

Архитектор даже присел и стал хохотать как сумасшедший. Из-под очков у него лились слезы, оставляя следы на запылен­ном лице.

— Какой собор… Ох, извините… Не могу. Разве это Спасо-Преображенский? Он в другом месте. Это просто церковь. Цер­ковь, а не собор…

Смешливый архитектор мне попался. Большой весельчак. Посмотрел бы он на себя в зеркальце заднего обзора, когда его «Паннония» не хотела выключаться… Может, тогда мы бы вместе посмеялись.

Есть такая старая украинская песня:

Як ішов я з Дебречина додому,
Зайшла мені чорна кура дорогу.
Іди, іди, чорна куро, додому,
Не заважай, не заважай по дорозі нікому 37

.

По пути от Чернигова до Залесья мне много раз преграж­дали дорогу куры. Но среди них не было ни одной черной или пестрой. Все белые, небольшие, пугливые. По-моему, такой сорт называется леггорны. Или, вернее, не сорт, а порода. Ин­тересно, почему на Черниговщине перевелись все цветные куры?

Хотя мне лично куры по дороге не мешают. У меня против них есть средство. Я недавно пристроил к выхлопной трубе сирену. Ее сконструировали мы с Вилей, а я уже сам изготовил две штуки по нашим чертежам. Это адская машина. Воет она так, что кровь в жилах леденеет. Что там куры — все машины на дороге сворачивают к обочине. В городе, конечно, за такую штуку отобрали бы права, но на шоссе это пока сходит с рук. Я ее не очень часто включаю, но, когда проносишься по селу, где за каждым плетнем тебя подстерегает авария, где коровы так привыкли к машинам, что обращают на них внимания не больше, чем на мух, а мотоциклиста норовят на ходу боднуть рогами, эта штука очень полезна.

Взвыв сиреной на собак, которые почему-то улеглись спать в пыли прямо посреди улицы, — они с перепугу разлетелись в стороны, как куры, и ни одна даже не залаяла, — я въехал в За­лесье. Только здесь я попробовал представить себе, как я встре­чусь с этой девочкой, Людой Петренко, что скажу ее родите­лям. До сих пор мне как-то не хотелось об этом думать, и я, как всегда в таких случаях, постарался отложить это на послед­нюю минуту — вдруг что-нибудь само придет в голову.

Сейчас я это представлял себе примерно так.

Вот вхожу я в дом. На пороге меня встречает пожилая жен­щина, изможденная полевыми работами, — мать Люды Пет­ренко.

— Здравствуйте, — говорю я.

— Здравствуйте. Вам кто нужен?

— Я хотел бы с Людой повидаться. Я читал в газете о ее выдающемся подвиге, а поскольку я член комсомольского бю­ро, так я хотел с ней познакомиться как комсомолец с комсо­мольцем.

— Пожалуйста, — говорит мать Люды, — заходите.

В комнате я вижу Люду — высокую девушку с русой косой и голубыми глазами. Одна щека у нее черная от ожога, лицо искривлено. И она старается держать его так, чтоб быть к при­сутствующим здоровой стороной. Но мне это теперь неважно. И ищу в девушках душевную, а не телесную красоту.

— Здравствуйте, Люда, — говорю я. — Мне очень прият­но видеть вас и познакомиться с вами.

Она мне протягивает руку, я ее пожимаю и говорю, что хо­тел бы с ней побеседовать. Мы уходим в «садок вишневий коло хати» 38. Ну а там уже все будет зависеть, так сказать, от даль­нейших обстоятельств.

Наш парикмахер Миша любит рассказывать такой анекдот: «Это правда, что Абрамович выиграл по лотерейному билету «Волгу»?» — «Правда. Только не по лотерейному билету, а в преферанс, и не «Волгу», а пять рублей, и не выиграл, а про­играл».

Прежде всего пацаны, у которых я спросил, где живет Лю­да Петренко, радостно закричали, что к Люде снова приехал корреспондент, и, пока я добрался до дома Петренко, а он был на краю села над речкой, меня уже встречали как корреспон­дента. Затем оказалось, что Люда еще в школе, но скоро придет. А сверх всего Людину маму можно было бы показывать на конкурсе красоты, если бы такие конкурсы проводились на Украине. Мне, правда, не нравятся полные женщины, а она была не просто полной, а, пожалуй, толстой. Но у нее было такое красивое круглое лицо, и такие брови стрелочками, и такие чер­ные волосы, заплетенные в косу и короной уложенные на голо­ве, и такой особый, матово-смуглый цвет кожи, и такие ясные карие, словно только что умытые глаза, что хоть пиши с нее картину. И одета она была по-праздничному — в такой выши­той красным и черным блузке и в кофте из зеленого бархата.