Весна безумия

Мама, совсем юная, худенькая, измученная, уставшая, с огромными кругами под глазами:

— Ты её вытащил, ты с ней и гребись! — сердито выдала мама. — Мама уже не приходит в себя, я вообще не сплю, а ты мне предлагаешь взять ребёнка?! Пусть её переведут в дом малютки, кто-нибудь обязательно заберёт.

— Регин, я чувствую свою ответственность перед ней. Я же всё-таки вытащил её. Не могу, понимаешь, бросить!

— Серёж, веришь — нет, у меня совсем нет сил. Плохо, конечно, так говорить, но иногда я думаю, что лучше бы ты её не спасал, — мама тяжело вздохнула. — Мне сейчас не до этого.

Я переместилась по ветке воспоминаний дальше, оказалась в больничной палате с детьми. Мама стояла и разговаривала с нянечкой, а папа сидел на корточках передо мной маленькой в углу комнаты и улыбался.

— Сергей — единственный человек, к которому Яна идёт на контакт, но папой не называет. Она вообще всё время будто ждёт чего-то, сидит и смотрит на дверь, и только к Сергею подходит, если он заглядывает её проведать, — рассказывала нянечка.

— А почему родственники-то её не забрали? — устало проговорила мама, она очень внимательно следила, как папа играл со мной.

— Её бабушка по матери пропала без вести, и она считается опекуном, а дядя и родные отца Яны живут в Канаде, и им оказалось проще написать отказ, чем разбираться с опекой, ждать разрешения на вывоз ребёнка из страны. Они так и сказали, что приехали похоронить, задерживаться не намерены. И Яна оказалась никому не нужна, а к вашему мужу с момента аварии привязалась, только его и узнаёт, — натянуто улыбнулась нянечка и вздохнула.

— Яна! — я вдруг отчётливо услышала голос мамы и вынырнула из её воспоминаний, уставилась на неё во все глаза. Мама встала и сбросила мою руку, чем разорвала контакт, и настороженно смотрела мне в глаза. — Ты чего?!

А у меня сердце зашлось в тахикардию, руки затряслись:

— Почему вы мне врали всё это время, что я у вас родная?! — по щекам потекли предательские слёзы, голос задрожал. — Я ведь всегда это видела, спрашивала, и не раз! Почему?!

— Яна, с чего ты это взяла? Ты нам родная, — мама чуть нахмурилась, но говорила мягко, осторожно.

— Почему ты опять врёшь?! Я всё знаю! — я глотала слёзы, но они ручьями текли по щекам. — Что случилось с моими настоящими родителями?

— Яна, перестань! — мама сказала это строго, потянулась ко мне, но я резко отпрянула. — Ты наша дочь! Мы твои родители!

Но я отчаянно мотала головой и отступала:

— Почему ты мне врёшь?! Вы ведь не мои родители! Вы всё это время мне врали! А ты хотела, чтобы меня вообще не было! Лучше бы я умерла, да?!

Мамины воспоминания жгли изнутри, мне хотелось выть, кричать в голос, слёзы не останавливались и застилали глаза. Я схватила сумку, паспорт и с твёрдым намерением никогда не возвращаться в этот дом лгунов вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью, хоть мама и кричала мне вслед:

— Яна, стой!

Не успел лифт приехать, как мне пришло сообщение. Перед глазами было мутно от слёз. И когда лифт открылся, я утёрла дрожащей рукой глаза, увидела, что сообщение от Тима, но телефон выскользнул из руки и с точностью прыгуна в воду полетел прямиком в щель между кабинкой лифта и полом этажа. Мама открыла дверь и звала меня, но я шагнула в лифт.

Телефон было до боли жаль, я не успела посмотреть, что там написал Тим, но стало не до этого. Меня охватила дрожь, всхлипы рвались наружу, и я поспешила к Инге. Ворвалась к подруге в квартиру, как ураган, воющий, плачущий. Села прямо в прихожей на пол, закрыла лицо руками и выпустила рыдания на свободу.

— Ян, что случилось? — Инга присела рядом, потрясла меня за плечо.