Весна для репортера

– Супер. А можно автограф? Я сейчас. – Он помчался к бару.

Нина вся светилась:

– Понимаешь, украинцы очень простодушный народ. А из нас делают каких-то монстров. Будто все мы поголовно бандеровцы и только и делаем, что угнетаем русских. Это несправедливо.

– На то есть причины. – Я вовсе не собирался во всем соглашаться с ней.

– Не начинай. У нас так мало времени. Тебе еще вещи укладывать…

– У мужчин это не занимает много времени.

– Смотря у каких.

Как она ловок уходит от тем, которые не хочет продолжать.

Пацан появился вновь. Он поставил перед нами красивую светло-зеленую бутылку с золотистым верхом, при нас открыл ее и аккуратно разлил пенящийся напиток по бокалам. Затем умоляюще посмотрел на Нину и запричитал:

– Я сейчас подойду к вам. Вы мне распишетесь?

Его лицо было усыпано яркими и частыми веснушками.

– Конечно. – Моя любимая обращалась с соплеменником как с младшим братом.

До приезда Геннадия еще минут пять. А Славика все нет. И телефон его по-прежнему недоступен.

Как же хорошо было с ней!

Пока мы завтракали, я никак не мог определить для себя, нужно ли мне заводить разговор о ее муже. Пока между нами его не существовало, его тень мелькнула пару раз и сразу же исчезла. Но это не значит, что пропал он сам. Наверное, если Нина соберется переехать сюда, чтобы не бросать больную маму, семья тоже переберется в Киев? У них двое детей… Но в итоге она сама ответила на все мои вопросы.

Когда официант, осчастливленный росчерком Нины на блокноте с символикой киевского «Динамо», отошел от нас, она немного погрустнела. Заметив, что от меня это не укрылось, моя любимая поделилась со мной тем, что первое время в Москве ей очень не хватало этого киевского уюта: кафешек, людей, улочек, говора. Первопрестольная представлялась ей на редкость неудобной для жизни, холодной и жестокой по отношению к тем, кто в ней живет. И вот теперь, глядя на этого мальчишку в кафе, она вспомнила то, давнее… Детство… Юность… Потом в ней прорвалась какая-то плотина, и она выложила мне всю свою семейную историю. Федор Демин увез ее из Киева в Москву, когда ей было двадцать лет и она училась на третьем курсе Киевского университета. Музыкальный продюсер, углядев в ней певческий талант невиданной силы, собирался лепить из нее новую звезду и верную жену. Однако все пошло не по первоначальному плану. Ниночка неожиданно забеременела, а Федор так вдохновился будущим отцовством, что не принуждал супругу предпочесть карьеру материнству. Беременность проходила тяжело, а после того как на свет появился первенец, случилось непредвиденное. Она больше не могла петь. Нет, голос не исчез, но пение доставляло ей невыносимую физическую боль. Когда говорила, даже громко, все было прекрасно, а как только пробовала взять ноту, начинался кошмар. Муж, пользуясь своими связями, устроил Нину вести музыкальное шоу на одном из телеканалов, а потом ее заметили медийные боссы, и она переквалифицировалась в ведущую информационно-аналитических программ, быстро став заметной фигурой в эфирном пространстве. Второго сына она выносила и родила почти без отрыва от работы. Вроде бы ничего не мешало ей наслаждаться жизнью, пока не выяснилось, что у Федора есть кто-то еще. Ей не составило большого труда докопаться до правды, оказавшейся ошеломительной. Федя завел себе любовницу. Причем любовница эта была старше его и ко всему прочему являлась Нине троюродной сестрой. Нина предъявила ему доказательства супружеской неверности, а он и не отрицал их, признавшись, что давно потерял интерес к Нине как к женщине, что она зациклена на детях и ей нет дела до него, а он нуждается в том, что ему посвящали жизнь полностью. У той, у сестры, вероятно, посвящать ему жизнь получалось лучше. Как ни странно, Нину это даже успокоило. Сама она испытывала к мужу нечто подобное, причем уже очень давно. С тех пор их брак носит формальный характер. Но ни он, ни она не решаются объявить о разводе, щадя психику детей, но оба отдают себе отчет в том, что рано или поздно это произойдет. Мужчин у нее с той поры не было, поскольку при ее жизни она всегда на виду. А слухов и сплетен она бы не перенесла. Да и ее никто всерьез не привлекал. Плюс ко всему еще и обезумевший Макаров в последнее создавал кучу проблем. Пресса вот-вот взяла бы след этой истории и уже не отпустила бы, сплетни и слухи – самый продаваемый медийный товар.

Рассказывая о сыновьях, она растрогалась, достала из сумки планшет и показала мне их фотографии. Ребятишки – копия мамы. Получится ли у меня полюбить их как родных?

Когда Нина упомянула о своей троюродной сестре как о новой пассии мужа, я сразу догадался, о ком идет речь. Робко, чтобы она ничего не заподозрила, я разузнал, как ее звали. Наташа! Наташа Клюева… Моя детская любовь… Не буду ее посвящать в это. Та женщина и так принесла ей немало страданий. А тут еще я со своими воспоминаниями… Любопытно, она подталкивает Федора Демина к разводу?