Весна Гелликонии

Жизнь их была полностью регламентирована старыми обычаями. По обычаю с самого рождения выбирались короли, которым было суждено править, и воины, призванные защищать королей. Воины воспитывались в жестокости, и в Восьмидесяти Мраках под землей нередко разыгрывались битвы и погибали слабейшие. Но короли служили символом любви и дружбы для остального племени. Они как бы сглаживали, смягчали жестокость. Они были хранителями жизни и, следовательно, должны были попытаться сохранить жизнь Лейнталу Эй. Поэтому его и притащили сюда, хотя он уже был при последнем издыхании.

Одна из женщин стала для Лейнтала Эй сноктруиксом. Она лежала рядом с ним, ласкала его, гладила, отгоняла от него болезнь. Теперь Лейнтала Эй терзали видения, маленькие, как мыши, большие, как горы. И когда он пришел в себя, то в темноте обнаружил рядом с собой незнакомое существо, близкое, как жизнь. Это существо делало все, чтобы спасти его, вернуть ему жизнь. Чувствуя себя призраком, он стал привыкать к новому образу жизни, в которой и ад и рай слились для него в одно целое.

Насколько он смог понять, сноктруикс означало и целитель, и врачеватель души, и тот, кто отгоняет злых духов.

Он лежал в темноте, скрюченный в объятиях болезни, и его естество покидало его тело с потом. Вирус сражался изо всех сил, стараясь протолкнуть юношу сквозь ужасный глаз Шивы. Лейнтал Эй превратился в долину перекрученных нервов, на которой сражались полчища боли. И все же таинственная сноктруикс была здесь, рядом, и Лейнтал Эй не чувствовал себя одиноким. Она дарила ему исцеление.

Со временем армии боли отступили. Он уже стал слышать голоса в темноте и понимать, что произошло с ним. В странном языке нондагов не было слов, означающих пищу, воду, любовь, голод, холод, тепло, ненависть, надежду, отчаяние, боль. Члены племени, не занятые битвами, проводили долгие часы в беседах об Окончательном Совершенстве. Обыденная жизнь их не могла быть описана словами, потому что она была обыденная. Имело смысл говорить только о том, что важно — об Окончательном Совершенстве.

Лейнтал Эй, несмотря на все усилия, так и не смог постичь их язык до такой степени, чтобы понять суть их бесед об Окончательном Совершенстве. Но все же главную мысль он ухватил: многие поколения спорили о том, должен ли каждый растворить свое существо внутри великого бога темноты Витрама, или же нужно перейти в какое-либо другое состояние.

Диспуты о том, каким должно быть другое состояние, были бесконечными, они не прекращались даже за едой. О том, что они съели Золото, Лейнтал Эй так и не узнал. У него аппетита не было. Рассуждения о другом состоянии протекали сквозь него как вода.

Это другое состояние приравнивалось ко многим, часто неприятным, понятиям, например, свет, битва и тому подобное. Это было проявлением индивидуальности. Индивидуальность противостояла воле Витрама. Но каким-то образом в результате этих споров, переплетающихся между собою, как переплетаются корни раджабаралов в земле, оказывалось, что даже противостояние воле Витрама означает покорность его воле.

Все это было для Лейнтала Эй смутным и непонятным, особенно когда в его объятиях лежала маленькая волосатая сноктруикс.

Она умерла не первой. Нондаги умирали спокойно, без жалоб уходя в вечную тьму, растворяясь в ней. Лейнтал Эй даже не сразу заметил их уход. Он только обратил внимание, что все меньше голосов участвовали в спорах. А затем и сноктруикс застыла в неподвижности. Лейнтал Эй стиснул ее в объятиях, сам удивляясь тому, что способен испытывать к ней такую привязанность. Нахкри-нондаги по обычаю не сопротивлялись болезни, которую Лейнтал Эй принес с собой под землю. Болезни и выздоровления не были в обычаях у них.

Сноктруикс умерла. Лейнтал Эй долго сидел и плакал. Он так ни разу и не увидел ее лица. Лишь руки его знали ее тело, подарившее ему свою жизнь.

Споры об Окончательном Совершенстве подошли к своему завершению. Последние фырканья, прищелкивания, свист затихли в темноте Восьмидесяти Мраков. Ничто так и не было решено. Даже смерть показала свою нерешительность. Обращаясь к каждому индивидуально, она тем не менее поразила всех. Только Витрам мог Сказать, доволен он, или нет. Но Витрам, как присуще всем богам, хранил молчание.

Пораженный ужасом, Лейнтал Эй собрал все силы, чтобы прийти в себя. На четвереньках он пополз через трупы своих спасителей, чтобы найти путь наружу. Жуткая величественная тьма Восьмидесяти Мраков давила на него.