Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Пресс-конференция все же состоялась. Ульбрих тепло говорил о Чехословакии и чехословацком рабочем движении. Он бывал в ЧСР еще до войны, когда Чехословакия приютила многих эмигрантов и беженцев из нацистской Германии. Он охарактеризовал Братиславскую декларацию как «самый значительный марксистско-ленинский документ нашей эпохи», а целью своего визита назвал необходимость поговорить о конкретных мерах воплощения декларации в жизнь[811].

Ульбрихта с явным «подколом» спросили, что плохого, если отдельные социалистические страны установят дипломатические отношения с ФРГ. Намек был на то, что совсем недавно это сделала Румыния, которую Польша раскритиковала за «прорыв единого фронта социалистических стран в германском вопросе». Ульбрихт вполне логично ответил, что предпосылкой установления дипломатических отношений с ФРГ должен быть отказ Бонна от установок Мюнхенского сговора, признание ГДР и послевоенных границ в Европе. Заметим, что на тот момент ни одна страна НАТО ГДР не признавала и дипломатических отношений с ней не имела.

Дубчек, в свою очередь, столкнулся с каверзным вопросом о печати ГДР, в котором проводилась мысль, что у ЧССР и ГДР особое положение, так как только они из стран ОВД граничат с ФРГ. На это он заметил, что все равно каждая страна самостоятельно отвечает за свои границы.

ЦРУ в анализе от 14 августа 1968 года констатировало, что визит Ульбрихта не смог улучшить довольно натянутые отношения между ГДР и ЧССР[812]. «Холодный прием Ульбрихта резко контрастировал с восторженной встречей Тито в конце прошлой недели», – отмечала американская разведка.

При этом ФРГ, по мнению ЦРУ, отнюдь не спешила отвечать на авансы чехословацких «реформаторов» конкретными шагами к нормализации отношений. Например, Бонн отказался от создания совместной группы, которая должна была дать правовую оценку Мюнхенскому соглашению 1938 года. Если ЧССР настаивала, что Мюнхенское соглашение было неправомочным с самого начала и оттого не могло иметь никаких юридических последствий, то ФРГ просто говорила о том, что оно больше не действует. Но при такой интерпретации выходило, что когда-то оно действовало, а значит, уступка ЧСР Судет Гитлеру в 1938 году была юридически правомочной. Однако с этим не могли согласиться даже самые ярые «либералы» в ЧССР.

10 августа 1968 года «Руде Право» опубликовала проект устава КПЧ, который предполагалось утвердить на съезде. Проект явно разочаровал «реформаторов» и СМИ, так как в нем по-прежнему содержался жесткий запрет любой фракционной деятельности. В проекте прямо говорилось, что «формирование сторонников меньшинства вне рамок устава, образование группы членов партии с собственной фракционной дисциплиной недопустимо»[813]. Хотя до этого на страницах печати много раз высказывалось пожелание, чтобы у меньшинства, не согласного с решениями партии, была возможность продолжать отстаивать свою точку зрения.

Многие в ЧССР решили тогда, что сохранение принципа демократического централизма в КПЧ – вынужденная уступка Москве. На самом деле Дубчек еще до встреч в Чиерне и Братиславе решительно воспротивился пожеланиям Цисаржа и особенно Кригеля допустить фракции в партии. А после Чиерны против фракций были уже и сами «ультрареформаторы». Они решили, что теперь «прогрессивное крыло» безоговорочно победит на съезде, и разрешение фракций пойдет только на руку «консерваторам», которые останутся в меньшинстве.

Лондонская «Таймс» отмечала: «…предполагаемая реорганизация партии не удовлетворяет либеральных экстремистов, и новое подтверждение принципа демократического централизма стало обманом надежд и для тех, кто желал бы легализации фракций и групп внутри партии»[814].

ЦРУ особо уделяло внимание тому аспекту устава, по которому партия фактически разделялась на чешскую и словацкую, что было ударом как раз по центральному руководству КПЧ во главе с Дубчеком. Чешскую компартию после чрезвычайного съезда явно подмял бы под себя Цисарж при поддержке Смрковского и Кригеля, а в Словакии самым популярным лидером был Гусак, мягко говоря, Дубчека недолюбливавший. При таком раскладе Дубчек мог после съезда оказаться на чисто номинальной должности некоего почетного председателя фактически уже не существующей как единое целое КПЧ.